– Мы? Вдвоём? – действующее воображение Мишки рисовало только невинные картины вроде совместных прогулок или игр в… игры. Ничего, что могло выйти за рамки приличия и дружеских связей. Максимум – поцелуй в щёчку или за ручку подержаться. Вся эта романтика, хоть и испробованная сегодня (пока что без поцелуйчика, но кто знает, как всё обернётся), заставила девушку немного покраснеть. В глазах промелькнул огонёк от предвкушения того, что скажет Емельян. Но Кислых не собирался говорить. По крайней мере, по мнению блондинки, был он сейчас в неуверенности от того, выкладывать ли ему всё прямо сейчас. Белая понимала, что можно засмущаться даже от милых глупостей, однако это не мешало внутренне негодовать и недоумевать. Девушка могла бы начать перечислять всевозможные варианты, но что-то её останавливало. Это что-то снова вздыхало и стенало, наблюдая со стороны. – Конечно, нужно! – было что-то не так в голосе Емельяна. И до Михаэлы наконец дошло, что это было связано с самими фантазиями парнями. Какими именно – неясно. Впрочем, всегда можно уточнить. Аккуратно. Чтоб временный хозяин квартиры не словил сердечный приступ. – Или это что-то совсем личное? Не хочешь делиться? – девушка склонила голову так, будто в чем-то жестко провинилась. До завершения образа ей не хватало разве направленных вниз звериных ушек и поджатого хвоста. Ну, и взгляда исподлобья. Впрочем, с последним школьница справилась. – Я тебя не заставляю…

Итак, стало хотя бы ясно, что думали ребята о разных вещах. И как в тот раз на улице, чем ближе подходило осознание ситуации, тем пунцовее становилось лицо девушки, а глаза её так и искрились нездоровым блеском. Естественно, ей захотелось тут же прокрутить время хотя бы минут на пять, чтоб не путать Емельяна и себя не вгонять в глупую ситуацию. Просто идиотскую. И как теперь выпутываться? Просто отмазаться, когда уже практически силком всё признание удалось вытянуть? И что после этого? Нет, если ему так хочется, она не будет возражать. Сделает всё, что потребуется. Но… но после такого?
– А… – выпалила Мишка, пытаясь справиться со вставшим комом в горле. Ну не могла она подобрать подходящие слова, которые смогли бы выразить всё её раскаяние и то, как же она сожалеет о содеянном проступке. – Д-до меня не сразу дошло, – Белая чувствовала, как в буквальном смысле горит от стыда. Закрыв ладонями лицо (одна длинная чёлка здесь не поможет), девушка покачала головой. – П-прости… ещё раз, – взглянуть на своего собеседника она попросту уже не имела права. Ужас. Наверное, самое время встать, схватить сумку и сбежать из дома, клянясь дать обет молчания. И уж наверняка после такого она будет за километр обходит беднягу-девятиклассника, чтоб не напоминать ему (и себе) о катастрофическом позоре.

Ну вот кто!? Кто мог догадаться, что всё это выглядело в глазах парня не чередой чистейших случайностей,  а очередью настойчивых намёков и чуть ли не предложениями напрямую? Предложениями эдакого «взрослого» характера. Похоже, Миша чересчур плохо разбиралась в простых человеческих жестах и повадках. Эх, если бы только слышала. Или если бы я могла всё уладить сама. Всего лишь повседневные неловкости стали причиной того, что она, Белая, зажмурившись сидела, спрятав лицо в ладонях ото всех вокруг. Даже попытка Емельки не оправдала успеха, а только ещё больше смутила. Это ж до чего она довела человека!
– Э-это правда была лишь случайность… – ну-у, практически. С парочкой «но». Однако какой смысл разъяснять то, что всё равно не поддаётся вразумительному объяснению? И не получилось бы. – Это не значит, что ты… или я… что как бы мы… – после каждой паузы голос девушки становился всё тише, пока сказанное не превратилось в нечто неразборчивое. В бормотанье себе под нос.
Сделав пару глубоких вдохов, чтоб успокоить себя и предотвратить возможный переход в бОльшую драму, Михаэла медленно, прикладывая большие усилия, убрала наконец руки с лица. Смотреть на мальчика, а именно ему в глаза, она не могла, однако очень хотелось. Взгляд просто блуждал по кухне  в попытке найти воображаемый спасательный круг, что спасёт её от утопления в ярко-красном море стыда. Увы, выходов никаких не было, а одна часть словно действовала в полном отрыве от того, что было задумано. – Наверное, ты сейчас не хочешь меня видеть, к-ха… – девушка хотела как-то смягчить сказанное, но смешок в конце получился каким-то совсем вымученным. Хоть ей и сказали подождать каких-то пару минуток, Мишка больше так не могла. Она уже готовилась соскочить с места и побежать далеко-далеко. Можно и не через дверь, а сразу в окошко. Так даже короче будет. Но если уж она пришла по приглашению, то и уйдёт также? – Если хочешь, чтобы я ушла, то я всё пойму и не обижусь, – подытожила Белая. В конце концов, они смогут начать общение заново или сделать вид, что сегодняшнего эпизода не было. А может ничего и не изменится. И если уж когда-нибудь что-то будет, то… Наконец взгляд Михаэлы упал на руки, сложенные на коленях. Естественно, ручки дрожали и нервозно мяли ткань юбки.

Кричали на Мишку редко. Обычно люди, выбравший такой путь общения, позже понимали, что даже самый громкий голос и даже самые плохие слова не способны справиться с непроходимой глупостью и необразованностью. Родители вздыхали, учителя скрепя зубами пожимали плечами и переводили своё внимание на других учеников. В этом плане разве что брат дальше всех продвинулся, предпочитая вообще лишний раз много не говорить с сестрой, а то вдруг тупость заразна. Но естественно, что этих вещей Емельян не знал. Может, если их общение продолжится, он будет в курсе всего безобразия (если уже не) и, с малой вероятностью, даже не возьмёт пример с Михаила. Не знала и Мишка, что когда девятиклассник поднимется со своего места и начнёт свою речь, девушка от неожиданности (или страха) втянет голову в плечи и инстинктивно зажмурится. Девушка покрепче вцепилась в свою и без того уже замученную юбку.
Когда голос парня стал тише, до Белой дошло, что, собственно, зря только заволновалась. То, как она показала свой страх, могло только сделать хуже. А потому, чтоб дать понять, что всё на самом деле хорошо и в порядке, взглянула Емельяну в глаза. Может, действие было сомнительным и не очень действенным, однако стоило хоть что-то сделать.
- У-угу, можно… - пролепетала она, всё ещё удерживая взгляд и оставляя последнее решение за юношей.

Лучше бы он всё-таки её выгнал. Или делал бы то, что хочет, не спрашивая гостью. Мишка, по сути, мало что выбирала. Двигаться по течению было намного легче и проще. Не приходилось прикладывать силы, бороться со встречными потоками, напрягать мозг и переживать из-за того, что твой выбор окажется фатальным или как минимум хуже доступной альтернативы. И не надо представить себе то, что было бы, если...
Но сейчас, загнанная в угол и вынужденная дать конкретный ответ на вопрос, она… она попросту ничего не могла. Спрятаться, затаиться, исчезнуть. Вот три вещи, которые заставляли сердце Мишки бешено биться. В висках стучало, голос пропал. Стыд, сожаление, смущение, страх и многое другое смешались в одном круговороте. Она и подумать не могла обо всём этом. Ей было страшно обидеть девятиклассника или задеть его чувства, но в то же время где-то в глубине душонки своей она начинала проклинать себя за то, что вообще повелась на какую-то блестяшку на сумке. За то, что и в этот раз действовала так как ей свойственно. Она надеялась, что её поведут, поднимут и возьмут на ручки (очевидно, в переносном смысле), а оказалось, что идти нужно было самой. Более того, это ей вести нужно. Просто в первый раз встретился подобный тип. Вот и ответ. Стоило для начала наблюдать со стороны, изучить. Только потом выходить на контакт.
– Мож…  – опять это «можно»! Сколько МОЖНО? Михаэла резко замолчала, давая голове собрать нужные слова в правильном порядке. Выбор её был не в сторону исполнения фантазий Емельяна. По крайней мере, не сегодня. Если сейчас их общение окончательно не закончится, то у них будет всё лето впереди для разных… вещей. Или хотя бы для попыток наладить отношения. – Думаю, нам стоит прогуляться. До моего дома, – девушка не сказала, что именно нужно проводить её, однако с какой-то стати Белая понадеялась, что хотя бы сейчас Емелька её правильно поймёт. И чтобы подтвердить свои слова и не дать затянуться этой мучительной для их двоих беседе, Михаэла резко поднялась со своего места. Такое ощущение, что ноги совсем не держат. Будто сейчас они возьмут и сломаются. В руках мелкая дрожь, глаза неприятно щиплет. Сердце, кажется, колотилось ещё быстрее и, может, это видно невооруженным взглядом. От обиды на себя девушка сильно куснула себя за нижнюю губу. Это всё, на что она способна.

Сначала Миша решила, что всё пройдёт без происшествий. Всё вело к тому, что сейчас они молча выйдут из квартиры, в той же тишине дойдут до очередного пункта и, неловко попрощавшись, разойдутся в разные стороны. Но нет. Наивным ожиданиям девушки не суждено было сбыться. Вернее, на пути того, что должно было произойти, появилось препятствие.
Заметив, как Емельян разводит в руки стороны, она подумала, что её сейчас попросту приобнимут на прощание и оставят добираться назад  в полном одиночестве. В наказание за безразличие и неспособность вести нормальный разговор. Не сказать, что это слишком расстроило бы Белую. Как и многие другие вещи, она пережила бы этот эпизод своей жизни, сохранив воспоминания о нём среди остальных. Только вот немного тоскливо было. То ли от исхода. То ли от того, что сделанный выбор оказался хуже некуда. Это с какой стороны посмотреть. Вздохнув, она приготовилась принять утешительные объятия за участие в игре под названием «попробуй подружиться с человеком». И по мнению десятиклассницы, объятия оказались не на прощание, а на… что? Сильные и крепкие, не то, что можно было ожидать от худощавого и с виду слабого мальчика. От них даже на мгновение дыхание перехватило. Белая не до конца понимала, что произошло. Она попыталась осторожно предпринять попытку выбраться, но сделано это было на самом деле с целью проверить прочность обнимашек. И, очевидно, просто так взять и выбраться у неё не получилось бы. Она могла бы начать кричать, царапаться, осыпать мальчишку проклятиями, но как можно противиться прихотям другого человека? Ей ведь в этот раз не сказали, что нужно делать. Ей же в этот раз не предоставили выбор. Она словно вернулась обратно в воду. Словно вновь поплыла по течению. До тех пор, пока чей-то громкий голос не заставит её что-то предпринять и напрячься.
Белая уткнулась в грудь юноши и замерла, боясь сделать очередное лишнее движение.

За что боролась, на то и напоролась. Наверное, это был первый и единственный раз, когда ей хотелось, чтоб всё прошло не как обычно. Конечно, действия юноши были немного запоздалыми по сравнению с тем, что когда-то было, но всё же. Она наивно полагала, что у подростка, когда у него только так скачут гормоны, хватит силёнок сдержать себя в руках? После всех выходок и случайностей, которые действительно были случайностями, хоть и не на все сто процентов? После всех слов, в которых таился насмешливый намёк, направленный на то, чтоб поглядеть на реакцию? После всех этих желаний дать девятикласснику немного поводов для радости?
Что же произошло сейчас, когда руки обнимавшего её человека заскользили по всему телу и легли, скажем так, не туда, куда ожидалось? Не ей жаловаться и причитать. Стоило бы просто сыграть роль безвольной куклы, которой она прямо сейчас и являлась, находясь в объятиях. Стоило бы взять инициативу в свои руки и показать неопытному юнцу, на что она способна. Стоило бы просто ясно дать понять, что сегодня ничего выходящего за рамки дружеских отношений не будет. Видишь, сколько путей? Можно пойти по каждому. И все они отличаются друг от друга. В деталях уж точно.
Чем больше времени простоишь в раздумьях, тем больше вероятность, что не избежать того, что последует дальше. Последует не твоим желаниям, а его. Надо ли это сейчас?
Глупо было бы не признать, что ей это чем-то нравилось. И дело было не в простом праздном интересе, который обычно её преследовал. И не в обыкновенных физиологических реакциях организма. Человек ей нравился?
– Мне пора, – сказала она, прерывисто дыша и пытаясь отойти от того, что с ней делают. Для этого всего-то надо было убрать помеху. – Не сейчас, – Михаэла взяла Кислых за ручонки и отвела их от кое-каких мест своего тела, привлекших юношу. Ей нужно было сказать что-то ещё. Или сделать. Она ощущала себя воспитателем, который пытался спокойно и доходчиво объяснить хулигану-ребёнку, что вещи, которые он сотворил… неправильные. Было ли так и в их случае? Без понятия. Как и всегда. А если и было, то правильно ли были расставлены роли?  – Прости, – только и пришло в голову девушки, хотя и поводов извиняться у неё не было. Разве за то, что она до такого могла довести бедного подростка. Наконец она отпустила руки Емельяна. Этого должно хватить, чтоб остудить мальчишку. Или хотя бы удивить. Белая сделала первые шаги по направлению к выходу. Что-то изменилось. Поменялось.

Ей стоило бы продумать часть с прощанием подробнее. Она сама недавно призналась, что свободна хоть всю ночь. Иными словами, никто за неё беспокоиться не будет, разыскивать – тоже. Сама же признала, что и дел никаких нет и не предвидится. Сослаться на домашку в такой момент – верх идиотизма даже для Мишки. Вспомнить о чём-то важном и убежать? Ничего лучше придумать не могла? Игнорировать любые попытки заставить её усомниться и задержаться ещё немного? Вне характера девушки. Даже сейчас. Другие "отмазки" её головушку не посетили.
Хотя издевательский комментарий всё же задел девушку, заставив её на какое-то мгновение нахмуриться. Злиться в ответ не было смысла. Обломала парня – получай своё. Даже если это отличалось от привычного поведения её нового знакомого. Впрочем, о каком привычном поведении можно было говорить, если Миша только сегодня познакомилась с этим человеком? То, что она видела, могло быть всего лишь показным стеснением или элементарной вежливостью. Не хочется делать поспешных выводов, но…
– Нет, не понравилось, – немного погодя, девушка помотала головой из стороны в сторону. Будто уверяя и себя заодно. Всё ещё дыхание учащённое. И сердце бешено стучится. Ей бы успокоиться как можно скорее. Наверное, её ложь будет очевидна.
Дверь, ведущая из этого места была близко, но с Емельяном, который не собирался отставать от гостьи, заветный выход казался таким далеким. И что, если бы я до неё дошла? Хоть этого момента девушка и не уловила, однако она была почти  уверена в том, что дверь предусмотрительно закрыли на замок. Или на два. Три. Четыре. Откуда мне знать? Всегда можно вернуться обратно на развилку. Только это ещё больше запутает ситуацию. Усугубит.  – Я не хочу этого, – добавила Миша. Будто это что-то изменит или как-то повлияет на происходящее.

И ей теперь надо будет отчитываться за свой проступок? Оправдываться? Белая хмыкнула себе под нос, осознавая уже раз в сотый своё неудачное положение. С чего это? Да зачем ему это сдалось? Учитывая желания, которые преследовали его весь вечер, можно представить разочарование и стремление докопаться до истины.
Если он хочет провести сеанс психотерапии, то идея уже обречена на провал. Однако стоило заметить, что юноша был весьма наблюдательным или хотя бы способным подметить некоторые детали. Ага, только слепой не заметил бы. Если она честно сознается в том, что до сего момента ей было действительно всё равно, а тут ВНЕЗАПНО что-то всколыхнуло её нежное девичье сердечко, то какая реакция последует затем? Во-первых, ей могут не поверить (наиболее вероятно). Во-вторых, над ней просто посмеются, а сказанное примут за шутку. В-третьих, её похлопают по спине и скажут что-нибудь утешительно-вдохновляющее. В-четвёртых, с ней просто доведут до конца то, что уже начали. В любом случае, ни один из этих вариантов не устраивал Белую. Ей не хотелось делиться сказочной правдой. И врать тоже не хотелось.
– Просто… – начала девушка, переминаясь с ноги на ногу и изредка поглядывая в сторону девятиклассника (но не на него самого). Здорово, конечно, что начала, но продолжение ты хоть придумала? – Просто думай, что хочешь,  – гениальный ответ в случае, когда не хочется лишние пять минут перебирать содержимое черепной коробки. Хотя Белая за это время не нашла бы четкого и краткого ответа на то, что творилось у неё на душе. Наверное, своим странным поведением она недалеко от того, чтоб довести Емельяна до финальной точки кипения. А кто говорил, что с девушками легко? Нет-нет, я искренне верю в то, что со многими из них дела бы у него обстояли намного легче. Кто ж поймёт её, запутавшуюся душонку, влипающую в истории? – Я просто поторопила события. Очень сильно, – произнесла Миша запоздалое оправдание, в котором всё же была часть правды.

– Нет! Я не… – девушка была удивлена тому, как сама резко повысила тон, хотя голос её был не настойчивым и твердым. Скорее, дрожащим и надрывистым. –  Нет, я не планировала ничего, – повторила она более спокойно. Ей действительно не было смысла планировать обольщение какого-то там школьника, который тем более бы младше её года на два уж точно. Хотя разница здесь не играла никакой роли. Если бы кто-то посторонний наблюдал за их выяснением отношений, то точно бы подумал, что в роли старшего здесь выступал Емельян. Вот и определились роли. Нашкодившим ребёнком оказалась я. – Я не хотела воспользоваться тобой или что-то вроде того. Я просто… – хотела посмотреть, что ты будешь делать. И если тебе будет очень сильно этого хотеться, то дать то, что тебе нужно. Разве не просто? Однако не могли уживаться «чёртик» в голове и та сторона, которую постоянно видели люди каждый день. Действующие противоречия между ними, хоть и бОльшую часть времени не доходящие друг до друга, раньше не представляли проблем. Раньше не было никаких замешательств. Раньше не было никаких внезапных и драматических осознаний. Никто ничего не замечал. Как она, так и те, с кем проводила время Миша. Запутанность злила её, и с этим хотелось что-то сделать. – Я просто постоянно ничего не делаю, а потом смотрю, что из этого выходит, – поймёт ли он такое объяснение? Навряд ли. Тоже примет за враньё. – Я думала, что и в этот раз всё будет так. Но когда всё дошло до… – до чего? До первого разговора? До того, чтоб погулять за ручки? До того, чтоб перейти порог его дома? До всех этих неприличных обсуждений? До действий? – Я поняла, что… – однако Емельян, подошедший достаточно близко, заставил Михаэлу замолчать и вжаться в ближайшую стенку, благо она находилась совсем рядом.
По мнению Белой, он всё говорил правильно. В иной ситуации она даже попросила бы его рассказать всю историю при условии, что она услышит именно её, а не короткий односложный ответ. Требовать ответ от кого-то другого, когда ты сама ничего не говоришь?
– Ты прав, – признала девушка, всё ещё не отлипая от стены. Но как ей искупить свою вину? Очевидно, нужно было что-то делать. И она могла. Но страх того, что это будет не то, заставлял представлять различные картинки, а не переносить их в реальность. Впрочем, существовал один способ. Спросить напрямую. – Что именно ты хочешь? – наверное, сейчас последует ещё одна речь, но уже на тему «ну почему ты такая бестолковая?». Внутреннее напряжение будто заклинило её в одном положении. В голове звучало лишь одно «очевидно». Сейчас он снова подумает, что это какая-то твоя игра, поздравляю с провалом. Но ей действительно нужно было услышать это от него. Вдруг она ошибается? Хотелось бы наивно в это верить.

Не сказать, что Миша была любительницей видеоигр. Она редко во что-то играла. Ей было интереснее смотреть за тем, как кто-то другой играет. Наблюдать за эмоциями, испытываемыми по ходу прохождения, может, даже радоваться за то, что сидящий за компьютером или приставкой человек одерживает очередную победу. Это было очевидной тратой времени, но куда его, время, всё равно девать? Раньше она могла бесцеремонно ворваться в комнату брата, пока он сидел за сезонной новинкой. Плюхнуться на диван и смотреть за тем, что происходило на мониторе. Но к чему это всё? Наверное, к тому, что Белая просто вспомнила одну игру, в которой тоже нужно было постоянно делать выбор. При этом один вариант двигал сюжет дальше, другой же приводил к смерти героя. Естественно, приняв тот или иной выбор, девушка не умерла бы. Скорее всего. По крайней мере, вероятность этого была крайне мала.
Потерев рукой ушибленный лоб, Белая посмотрела вслед Емельяну, повернувшему на кухню. Что ж, она была вольна делать, что душе угодно. По идее. Хозяин квартиры ясно дал понять, какой выбор представляет собой трусливый побег, а какой – так называемое искупление за то, что она хитро поморочила голову себе и человеку рядом.
Дверь открыта. Никто не мешает. Шанс убежать и просто забыть об этом. Как о страшном сне. Или приятном воспоминании, из-за которого хоть что-то йокнуло в сердце. Тяжело вздохнув, она прошла к двери, тихонько открыла её и, чуть помешкав, обратно закрыла. Кажется, заканчивать поражаться своей глупости она и не думала. Только тому, как эта самая глупость покоряет всё новые уровни и не думает останавливаться. Глупая. Глупая. Глупая.
Скинув туфли, она прошла по коридору в комнату Емельяна. Вроде бы это была она. Столик. Кровать. Телевизор. Белая не стала всматриваться в каждую вещь. Приметила только то, на что сам Кислых указывал при обходе. Может, при иных условиях она бы обратила свой интерес даже на попавшиеся ей на глаза разбросанные носки на полу или что-то типа того. Но не сейчас.
Бросив сумку в угол, она подошла к окну, достала телефон и стала набирать коротенькое сообщение, оповещающее о том, что дочь сегодня дома ждать не стоит. Если что, ключи у неё всегда где-то на дне сумки. Да и если придётся возвращаться под покровом ночи, то никто её поди не схватит и не утащит.  Кому вообще сдалась? Да и если схватят, будто плохо. Может, прекратят это существование.
Закончив с отправлением СМСки, девушка бросила взгляд на вид, открывающийся из окна. Ничего примечательного. Будто тут вообще-то где-то вид отличается. Везде одинаковая картина.
В конце концов, она просто села на край кровати и стала ждать.  Хотелось, чтоб это было… как-то поромантичнее, что ли.

Одобрения не последовало. Не последовало и хоть мало-мальской поддержки или утешения. А она, собственно, на неё вообще рассчитывала? Было больше похоже на то, что Емельян так и знал, что Мишка никуда не сбежит и, мучаясь всеми этими разговорами про ответственность, послушно пройдёт в комнату. Разве не так?
У неё были какие-то сомнительные надежды на то, что он зайдёт, улыбнётся и скажет, что вместо непотребностей они займутся более подходящим для их возраста делами. Какими делами вообще занимаются в моём возрасте? Мультики смотреть? Обсуждать то, какие же учителя в их школе придурки? Что там ещё? Увлекательнейшие занятия.
Увы, он просто плюхнулся рядом и дополнительно осудил за то, что Белая всё ещё находилась в одежде. Справедливое замечание. Молча поднявшись с кровати и встав перед Кислых, Михаэла начала представление. Вернее, таковым его можно было назвать для мальчиков, близко не знакомых с девичьим телом. Для остальных же это было простым… раздеванием? К какой категории тогда относился Емельян? Белая не могла определиться. С одной стороны, он быстро заводился от обыкновенных ни к чему не клонящих слов, с другой стороны – он довольно умело обошёлся с десятиклассницей, надавив на то, что нужно. Единственным способом узнать правду было предстоящее "искупление". Хотя и то не факт.
Начала она с колготок. Ничего интересного. Простые черные колготки, тонкие. С парой мастерски спрятанных дырочек  (всего-то успеть запихнуть порванную ткань между пальцев). Затем кофта. Мика немного замешкалась. Она успела заметить шрам на запястье Емельяна, но показывать свои отметины… можно ли это считать равноценным обменом? Отбросив лишние думы в сторону, она всё же сняла эту часть одежды и отбросила её куда-то в сторону. Тут даже по сравнению с колготками не открывалось ничего интересного. Простецкий белый лифчик, поддерживающий весьма пышные формы (если сравнивать с большей половиной класса), и усеянные шрамами по самые локти  руки. Маленькие и большие. Глубокие и не очень. Совсем ничего интересного да?  Это была та самая причина, по которой девушка всегда выбирала вещи с длинными рукавами. И не из-за стеснения, а больше по причине того, что её вечно кто-то спрашивал о происхождении порезов. «Кошки!» - всегда весело отвечала Мишка. «Хи-хи, не любят меня котики» - всегда дополняла она. И если ей прямо сейчас зададут этот же вопрос, ответ нисколько не изменится. Однако одно дело, когда видят только часть узора из ран, другое – когда полностью. Мысли об этом заставили её ухмыльнуться. Будто такая деталь заставит возбужденного подростка отвлечься.
Белая взглянула на Емельяна. Просто чтобы удостовериться, что ему это всё ещё  интересно. Или он хотя бы не снимает происходящее на камеру.  Что там дальше? Одним движением расстегнула молнию на юбке. Тоже ничего интересного, по мнению девушки, не открылось. Разве что трусы под цвет верхней части нижнего белья. Как их там называют? Танга?
– Ну что? – с той же усмешкой спросила Мишка, подходя как можно ближе к сидящему на кровати Емельяну и глядя на него сверху вниз. Она просто не могла воспользоваться тем редким случаем, когда Емеля оказывался ниже её. К тому же, это тоже могло вызвать какую-то дополнительную реакцию. Смущения она никакого не чувствовала. Какие-либо переживания по поводу того, что произошло совсем недавно, тоже не беспокоили её. Опять это волнение и предвкушение. Хоть что-то позитивное. Может, у неё получится даже выйти за пределы монолога в голове.

Щёлк – раздалось от застёжки лифчика, полетевшего вслед за этим на пол. Останавливаться уже не было никаких причин, да и само состояние Белой просто взывало к тому, чтоб хоть как-то ускорить процесс. Хотя любование алым мальчишеским лицом стоило того. Будто Емеля не менялся, и весь  вечер вёл себя как воплощение настоящего смущения. Будто и не было того неудобного разговора. Будто они не были знакомы первый день. Будто всё это происходило лишь в ходе цветущих чувств между ними и неторопливого развития их отношений как парня  и девушки. Хотелось бы. Увы, Миша держала в голове причину, приведшую к тому, что она сейчас стояла полуголая. Это было немного досадно. К удивлению для себя, она обнаружила то, что уже не раз подмечала для себя за время, проведенное с девятиклассником.
Последний кусок ткани, прикрывающий интересную часть тела, упал на пол. Вот она стоит перед ним абсолютно нагая. Собственно, как и он. Девушка дала ему несколько минут, чтоб он успел рассмотреть до этого скрытые бельём места. Обыкновенное тело, как ни крути. Белая не видела в нём ничего особо красивого, но и уродливым назвать не могла (это было бы в корне неверно!). Даже шрамы не портили общую картину. Стройное и без лишнего жирка, заставляющего девчонок в её возрасте садиться на бесполезные диеты. Его внешний вид вполне можно было бы улучшить, если бы Миша больше времени уделяла урокам физкультуры и иным физическим нагрузкам. Но о чём это я вообще сейчас говорю?
Она отвлеклась от главного. Дело нужно было продвигать к следующему этапу. Белая налегла на парня, заставляя его принять горизонтальное положение.  Естественно, сразу она не наскочит на него и не сделает то, что необходимо. Это было бы глупо и неинтересно. Хотя глупо отрицать, что они оба были готовы. Хотя бы физиологически.
Нависнув над ним, она смотрела в его глаза, на румянец на щеках. Губы, которые ей действительно хотелось поцеловать. И она поцелует, даже если он будет против.
Сначала она сделала это осторожно, едва касаясь его губ. Будто пробуя воду, в которую нужно зайти. Затем, осмелев, она добавила ко второму поцелую лёгкие покусывания нижней губы, сменившиеся на посасывание. Остановилась, шумно дыша. Только из приличия. Её лицо было в непосредственной близости от лица Емельяна. Если бы не минимальный самоконтроль, то она бы снова присосалась к нему как пиявка. Вздохнув и поправив взъерошенные волосы, она наконец села туда, где, по сути, находилась та самая мужская гордость или как там её. Конечно, не впуская внутрь. Рано. Михаэла ёрзнула пару раз, давая парню и его органу просто почувствовать и узнать, что творилось с её телом. Там. В том месте. Ну вы знаете.
– Ты вправе делать с моим телом, что только в голову придёт, – напомнила Белая. Просто так. На всякий случай. Даже если он сейчас достанет набор для бдсм или вытащит крючья, на которые захочет её подцепить. Беру ответственность. Она справится с любой его прихотью. – Если ты только знаешь, что с ним вообще делать, – вырвался комментарий из её головы. Никакой издёвки, только шутка. Даже если Емельян реально не знал, что с девчонкой делать (хотя сцена на кухне говорила об обратном). Чтоб как-то смягчить удар от сказанного, Белая улыбнулась и, наклонившись, чмокнула мальчика в губы, успев их ещё и лизнуть.

По крайней мере, он не обиделся. Или попросту не показал своей обиды, чтоб не рушить чудный для них двоих момент. Или для кого-то одного. Может, он ей ещё припомнит эту шутку в следующий визит, если он, визит, будет. Или в школе. Или в другом месте. Если они вообще пересекутся. Если Емельян не исчезнет из этого города раньше времени. Однако мысль эта была глупа и безосновательна. Не могло же это произойти ещё один раз.
Но был во всём этом хотя бы один плюс. Кислых впервые за всё время нахождения в своей же комнате проявил инициативу. Сам потянулся, сам заключил девушку в новые объятия, на которые она тут же ответила, прижавшись к нему плотнее. Даже поцеловал Белую. На миг Михаэла даже решила, что через данный жест показывал настоящие симпатию и чувства, которые Емельян мог скрывать от Белой. Но откуда у него после всего этого будет хоть какое-то положительное мнение? Как ему могла понравится пришибленная девушка без какого-либо самолюбия? Если бы поцелуй, то она бы, наверное, и вовсе приуныл от такого положения дел. Сама загнала себя, а теперь жалеешь?
Естественно, это был просто сигнал, оповещающий о том, что не стоит останавливаться. Так решила думать Белая. И чтоб в очередной раз не расстраивать Емельяна, девушка пустила в ход язык. Никаких препятствий  в виде накрепко сомкнутого рта или резких отталкиваний она не встретила. В конце концов, они оба хотели это попробовать. Просто наслаждайся и не переживай. Тебе же приятно? Приятно. Даже когда парень начал обратно опускаться, она прервала поцелуй лишь на пару секунд, чтоб отдышаться и по возможности взглянуть в глаза Емельяна. И это было нужно не для того, чтоб попытаться оценить реакцию на поцелуй. А затем, чтоб не отставать, снова вцепилась в его губы, продолжив переход в горизонтальное положение вместе с Емельяном. Всё же прилипла к нему словно банный лист. Теперь попробуй отлепи.
И чего-то ей не хватало. Не хватало ещё каких-то способов показать свою… нежность? Уже упоминавшуюся симпатию? Своё сожаление о случившемся? Во всяком случае, она просто взяла руку Емельяна, погладила его пальцы, выводила узоры на его ладони, едва касаясь, прошлась по шраму на его руке. Чтобы просто сравнить. Может, у неё на руках  тоже есть похожий. Наверняка. Чтобы не вызывать раздражение парня, она начала переплетать его пальцы со своими. Хватит ли этого? Наверное, он скоро намекнёт на то, что пора заканчивать с их маленькой увертюрой и перейти непосредственно к представлению. Но поцелуи и объятия были ей ближе. К тому же, заводили они ничуть не хуже.