Кончится лето |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Кончится лето » Архив » Диванные размышления | 11.06.2009
Место действия:
Квартира Погорелова.
Время и погода:
Около 11 утра, светит солнце.
Участники:
Я тащу диван и ты тащи диван
Завязка:
Внезапно Елисей и Полина обнаруживают себя за престраннейшим делом - они только что затащили диван в елисееву квартиру, и страшно удивлены тем, что все так вышло.
Полина почесала затылок, пытаясь совладать со сбившимся дыханием. Она только что сделала самый невероятный физкультурный подвиг в своей жизни, а теперь пыталась понять, как вообще до этого дошла.
Все началось две недели назад, когда тетя, повздыхав и поохав, решила, что в их большом и перенаселенном доме срочно нужна генеральная уборка, избавление от мусора, освобождение пространства, и перестановка по феншую. Полина ее энтузиазма не разделяла - куча старого хлама (в том числе, тот, которым была забита кладовка) был для нее одной из самых интересных частей теткиного дома, но та была непреклонна.
Первыми в расход пошли фарфоровые фигурки из серванта. Полина аж шипела, глядя на то, как бессердечно тетка складирует слоников, феечек и бюст Ленина в одну большую картонную коробку. Туда же попал старый сервиз, набор новогодних свечей, безвкусная лакированная шкатулка (ее было не жалко, но внутри лежал целый ворох разноцветных бусин, брошек, одиноких сережек и прочих бесполезных, но отчего-то милых полинкиному сердцу украшений). А когда жертвой теткиных репрессий пал набор салфеток, которые ей, между прочим, когда-то давно подарил батя Полины, терпеть больше не было сил.
Полина вызвалась отнести коробку на помойку, но сама ломанула с ней через половину города. Довольно безрассудный поступок - она же хотела еще и целыми донести их до места назначения. В итоге, взмыленная, она вломилась в квартиру Погорелова и вручила ему увесистый набор никому не нужных воспоминаний - он такое по природе своей любить должен, думала она.
И не ошиблась.
Вскоре в доме Погорелова обосновались расшитые цветами подушечки, несколько фотоальбомов, два горшка с монструозно разросшимися цветками и даже настенный ковер. И Полина отнюдь не все тащила ему - только то, что казалось ей достойным продолжения существования. А когда, сидя за очередным гонянием чаев, они увидели, что на помойку выносят мебель, что стояла в одной из тех квартир, чьих хозяев съела тварь... Короче, они просто переглянулись, кивнули, и пошли.
Так у Погорелова в доме появилось зеркало, кресло, пара стульев (вроде деревянные, а вроде и какие-то железобетонно-неубиваемые), комод, сервант... и теперь еще и диван. Он занял подобающее ему место в комнате, прямо напротив дыры в полу.
Выглядело почти уютно.
- Ну... - отдышавшись подала голос Полина, хлопнув по дивану, - Ты его почисть чтоль. А потом, наверное, слонов моих разберем?
Самая первая коробка с теткиным хламом до сих пор стояла нетронутая (хотя и раз десять перебранная самим Погореловым, который от этого приходил в неизменный восторг) - некуда было их распихивать. И вот, кажется, пришел их черед.
С их совместного триумфа над зловещим тёмным гостем из столицы прошли уже без малого три недели. Боевые ранения Погорелов залечил довольно быстро, хотя был приятно удивлён довольно частым для вновь мирного времени визитам Тредьяковской. Он так и не смог прояснить, были визиты эти вызваны её беспокойством о его здоровье, или той просто было нечего делать. Ещё больше он, правда, удивился, когда, дойдя до школы, узнал, что выдумывать на ходу оправдания за очередные пропуски ему не обязательно, и Полина за него уже поручилась. Ну, что же, спасибо ей за это. В круге старшаков на него и вовсе стали смотреть как-то по-другому, почти как на равного. Это, в целом, было объяснимо. Он, как-никак, прошёл своё первое боевое крещение, поспособствовав устранению действительно серьёзной угрозы. Правда, когда речь заходила о его деловом партнёрстве с человеческой девицей-охотницей, старшаки почему-то начинали посмеиваться и, как-то странно переглядываясь, похлопывали его по плечу, почему-то веля быть осторожнее с этим. Добиться ответа на вопрос, с чем именно, ему так и не удалось.
Елик толком не успел даже снова заскучать, как недели две назад в его логово ворвалась всё та же Полина, вся мокрая от пота и запыхавшаяся, с громадной коробкой разной степени старости безделушек, приведших Елисея в неописуемый восторг. Следующие дни прошли удивительно суматошно. Начался будто бы растянувшийся на все две недели удивительный праздник подготовки к какому-то празднику. Елисей и сам не знал, как лучше описать это чувство, но он не испытывал ничего подобного уже несколько десятилетий. Он носился между своей квартиркой, ближайшей помойкой и подвалом, как мифический ужаленный в задницу электровеник. Требовалось не только помогать Полине затаскивать в дом вещи, но и освобождать под них пространство. Целые горы мусора и грязи отправлялись на помойку, какие-то обломки давно пришедшей в негодность "родной" мебели летели вниз, в подвал. Надо сказать, Елик всё то время с победы над тварью лелеял мечту собрать там, внизу, что-то наподобие "базы", функционально подходящей для подобных приключений, только повода до последнего момента хорошего не было. Так он сам не заметил, как его Дом постепенно обрёл черты того, каким и должен быть Дом. Осознание этого будто приходило к нему медленно и по частям, но каждая такая часть пробуждала в нём доселе невиданный энтузиазм.
Когда с установкой дивана было покончено, Погорелов взглянул на Полину с самым натуральным восхищением.
- Охренеть, Поль. Я и не думал, что в этой дырище когда-то вдруг станет так охуенно круто! Спасибо тебе, Поля, спасибо! - И он заключил её в неожиданно для самого себя крепкие объятия, несколько раз прокружив вокруг спуска в подвал, (тот, кстати, обзавёлся стремянкой).
С диванной пылью Елик расправился по обыкновению волшебно и быстро. А когда закончил, лишний раз прошёлся взад-вперёд по квартире, осматривая свои обновлённые владения. Взгляд его остановился на обретённом зеркале. Что-то изменилось, кажется, в нём самом. Будто он и самого себя уже давно не видел таким... Обновлённым?
- Слышь, Поль... - начал он, приступая к очередной ревизии фарфоровых слонят и вождя мирового пролетариата, - скажи, как я выгляжу? В смысле... Тебе не кажется, что я стал, ну, не знаю, чище чтоль?.. Опрятнее?..
Оно, конечно, было для домового вполне логично: здоровее Дом - здоровее домовой. Но требовался взгляд со стороны.
Отредактировано Елисей Погорелов (2018-09-28 01:44:18)
Когда Погорелов подхватил ее и вскружил вокруг дыры в полу, ее только и хватило на то, чтобы издать неопределенный, полный недовольства звук - не то вскрик, не то кряк, не то писк, не то попытка ругнуться.
- А если уронишь? - буркнула она, оказавшись на своих двоих, - Вот то-то же, у нас дел еще полно.
Полина не без усилий вытащила из своего туго набитого рюкзака выцветший шерстяной плед в ромбик. Жестом фокусника расстелила на внезапно обретшем свежесть диване и удовлетворенно хмыкнула - так определенно было куда лучше. А потом прямо на этот плед посыпалось прочее содержимое рюкзака - несколько маленьких репродукций в рамках, какая-то кухонная утварь, сделанная кем-то на уроках труда в начальной школе, пара аллюминиевых кружек, неумело расписанных под гжель, набор для шитья, в котором роль подушечки для иголок исполняла шляпка из бутылочной крышки и картонка, обтянутые тканью, и безусловный полинкин фаворит - маленький резной сундучок с обитыми железом углами и тяжелым навесным замком, который никак не желал поддаваться желавшим его распахнуть.
Потом она раскрыла молнию на соседнем отделении и вынула оттуда тяжеленную чугунную кружку, плоский глиняный чайничек с росписью под Китай и в комплект к нему - початый чайный набор с разными вкусами.
В общем, возни предстояло еще немало, и Полина уже готовилась сосредоточенно в нее нырнуть, как ее окликнул Погорелов. Подняла на того глаза и оказалось, что хозяин хаты красуется перед зеркалом, вот смех-то. Тем не менее, Полина сдержала смешок, резонно решив, что смеяться, когда тебе задают такие вопросы - дело безблаготное.
- Ммм... - неопределенно протянула Полина. Такие вопросы для нее были необычайно сложны, да и разницы, честно говоря, она не особо-то видела, - Как был чудилой, так чудилой и остался.
Хотя, прозвучало как-то нехорошо. И Полина, успевшая уже вернуться к перебиранию принесенного хлама, вновь подняла глаза на Погорелова.
- Хотя, если подумать... - Полина склонила голову набок, напряженно прищурившись, - Плесенью почти не пасет. И манжеты у тебя не такие засранные. И прядь на макушке, которая у тебя все время торчала как невесть что, не так сильно топорщится, как будто ты голову помыл.
Ей вдруг показалась чудовищно неловкой мысль о том, что она вообще-то запомнила, как у него волосы топорщились две недели назад. Голым усилием воли Полинка заставила румянец не подступить к лицу. Или не заставила. Хрен его знает.
- Как-то так, - подытожила она, и погрузилась в сосредоточенное перебирание принесенных вещей под крайне неловкое молчание.
Что-то она, тем не менее, похоже забыла. Сунулась в рюкзак - и поняла что. Махнув Погорелову, чтоб тот подошел, Полина выудила из бокового кармашка старый мобильный телефон - из тех еще, которые только учились не быть кирпичами.
- Держи, - Полина протянула Погорелову мобильник и ухмыльнулась, - Ты, вроде, говорил, что готов во что-нибудь такое еще ввязаться? Дел по району полно, от помощи отказываться не буду, короче. Учти, мне его еще папка покупал, так что разъебешь или потеряешь - пристрелю нахрен.
И, ненадолго задумавшись, добавила:
- Только ты если в подвал или еще куда соберешься, держи его как-нибудь так, чтоб он сигнал ловил, понял?
Елисей подскочил к девушке, попутно вытащив из коробки бюст Ленина и водрузив его на сервант. Надо сказать, так квартирка приобретала ещё более милый его сердцу облик, напоминая о тех далёких временах, когда сам Елик едва преодолел возрастные пределы домовячьего коротышества, а портреты и бюсты Ильича были в домах обычным делом. Он принял устройство из рук Тредьяковской так, будто оно был сделано из дорогого хрусталя, не иначе, и принялся то рассматривать его со всех сторон, то с невероятной теплотой и нежностью прижимать к сердцу, улыбаясь, как кретин. Никто из людей прежде не дарил ему подарков, тем более таких... Особенных? Это ведь, если подумать, не просто полезная вещь. Это связь! Связь, выводящая его, Погорелова, нечисть безродную, на новый уровень отношений с человеком, когда не надо прятаться по тёмным углам и кладовкам, давая о себе знать тихими поскрипываниями, когда можно просто позвонить и быть услышанным. Это принятие. Очередную угрозу быть пристреленным он и вовсе пропустил мимо ушей. Их за всё время их общения было брошено Полиной столько, что они просто перестали восприниматься, а если и воспринимались, то просто как того сорта шутка, которая смешна только тем, что постоянно повторяется в общении двух друзей, не более.
- Ух ты!.. - Выдавил он из себя сквозь всё ту же растянутую до ушей идиотскую улыбку. - Это же как те говорильные штуки с крутящимся колёсиком! Только вместо колёсика кнопочки, и без проводов! - Тут он перестал улыбаться, убрал телефон в карман кенгурухи и, положив руку Полине на плечо, заговорил со всей возможной серьёзностью. - Спасибо большое, Полина Тредьяковская. Это большая честь. Я буду беречь его так же, как Дом, Город и тебя.
Он зачем-то даже коротко поклонился, сам, правда, не понял, зачем. А потом вернулся назад к коробке, извлёк целую охапку слоников и принялся расставлять их по полке серванта в одному ему известном порядке. На лице его при этом отчаянно боролись напускная сосредоточенность и всё та же идиотская улыбка. Он уже и сам не разбирал, что именно его так несказанно радует. Но радовало безмерно, как будто подключили какой-то бесперебойный источник тепла. Особого тепла, исходившего почему-то откуда-то совсем поблизости. Ну, как раз с того самого места на диване, где сейчас сидела Полина, увлечённо перебирающая свою порцию старых безделушек. Нет, дело было явно не в безделушках, и любые размышления на этот счёт так или иначе сводились к самой девочке-охотнице, хотя умозрительно это объяснить и описать для самого себя Погорелову никак не удавалось.
С чайничком и чайным набором Елик отправился на кухню, раскладывая мешочки на полке возле его собственных старых запасов.
- А что за работа? Злобная мелочь, или опять чего-то серьёзное намечается? - Громко спросил он с кухни после того, как в очередной раз наполнил чайник для кипятка и поставил его на огонь.
Надо сказать, когда домовёнок в очередной раз проходил мимо зеркала, краем глаза он заметил, что не просто не может перестать по-идиотски улыбаться. Он был красный, как рак закусочный свежесваренный. И был он такой, видимо, с того самого момента, как забрал у Полины телефон.
- Э?
Полина, надо признать, ожидала какой угодно реакции, но не такой. Типа... ну... Поступить так было попросту рационально? Разве нет? Так почему он корчит такую серьезную рожу и говорит такие серьезные слова? Еще и поклон зачем-то отвесил... Полина не понимала, совершенно ничего в поведении этого дурного черта не понимала! Вдруг откуда-то поднялось давно забытое по отношению к Погорелову раздражение - как вообще смеет хоть что-то в этом мире не иметь рационального объяснения, которое она могла бы принять.
Полина раздраженно прикусила губу, будто норовя взглядом продырявить спину беззаботно расставлявшего слоников Погорелова. Он еще и раскраснелся почему-то? Схуяли ему краснеть? Это Полинка могла позволить себе горящие уши и разрозовевшиеся щеки - она, блядь, злилась! И еще как злилась! За такую непонятность Погорелов заслуживал расстрела не меньше, чем за гипотетический проеб телефона! А то и больше!
В общем, она еще долго могла бы раздувать ноздри и хмурить брови, сжимая в руках несчастную кружку, но тут она все ка-ак поняла...
Погорелов-то, поди, подумал, что это подкат такой.
Это тоже злило, но не так сильно, как полнейшее непонимание. По крайней мере, она точно знала, что ни в какой форме не собиралась к нему подкатывать, и вообще не испытывала никакого интереса в заведении романтических отношений - ни с людьми, ни с нелюдями. Романтика в человеческой жизни, по мнению Полины, занимала слишком уж больше место, а у нее на такое времени нет - ей город, понимаете, спасать надо. Да и кроме этого была масса причин, по которым она не могла позволить себе все эти слащавости - у нее сложный характер, ей скорее всего придется помирать, не доживая до тридцати, целоваться мерзко, что уж говорить про... ну... все, что идет после поцелуев.
Так что надо было расставить все по местам, пока эти его погореловские заблуждения не завели его слишком далеко.
Полина поднялась с дивана и бесшумно подкралась к Погорелову со спины.
- Ничего конкретного пока, по сути. Пару мест проверить надо, но это не горит, - коротко и сурово ответила она на его вопрос, но надо было переходить к сути. Полина прокашлялась, - Слушай сюда, Погоорелов. Я не ебу, что ты там себе выдумал, что ходишь теперь с лицом цвета свеклы, но не пойми мой подарок неправильно. Я... Ты сам же помощь предложил, ну? А я не отказываюсь, так? А много ли от тебя толку будет, если случится чего, и мне придется через пол города сюда херачить, чтоб только ты мне услужил компанию составил? Вот и все, нехрен сентиментальщину какую-то разводить там, где ни к чему оно!
Полина была собой довольна - на такие сложные темы и говорить было сложно, а она сумела вырулить даже не слишком грубо. Даже можно позволить суровую жирную точку в конце:
- Понял, а?
Елик полушутливо скорчил рожу человека, в лицо которого стремительно летела вода из шланга под напором, невольно даже выставляя ладони чуть перед собой. Краска с его лица даже как-то подсошла, видимо, от неожиданности. А сам он, вроде как внимательно слушая очередной поток эмоциональной девчачьей ерунды, прикидывал, чего же мог такого на сей раз сказать, что так встревожило болезную? Однако, сам Погорелов вовсе не злился, напротив, его даже в определённой мере забавляла полная непонятность происходящего. Рука сама собой полезла почёсывать затылок. Надо было как-то подобрать подходящие слова и избежать лишней неловкости.
- Э... Честно? Понятия не имею, о чём ты говоришь, Поль, хы-хы... Я-то об то, что, ну, у меня же очень давно не было друзей, а тут ты, и всё вот это, а твой подарок - он и тебе дорог, и меня делает, ну, типа, всегда нужным, сечёшь? Типа, ты принимаешь меня, ну, вот такого вот чудилу, в свою жизнь и в общее дело, да ещё и доверяешь штуку, которая осталась у тебя от отца. Это много значит для меня, или что-то вроде того, если ты вдруг о чём-то другом подумала.
Погорелов сделал паузу. Лицо его сияло чистейшим простодушием и чрезвычайным стремлением сглазить нарастающую неловкость ситуации. Понять бы ещё, что вообще делает эту ситуацию такой неловкой... Неужели он и впрямь ляпнул что-то не то? Как-то неправильно отреагировал на важную для самой Полины вещь? Наверняка обидел случайно, а она себе что-то там подумала. Кста-ати... А что она там себе подумала-то?
- Кстати, а о чём ты подумала?
Но этот вопрос он, по чистой случайности, но будто бы даже дипломатически удачно, бросил вскользь, по дороге на кухню под свист кипящего чайника, как бы не требуя от Полины сиюминутно распутывать клубок девчачьих фантазий. Захочет - сама потом расскажет, если не забудет. Или если он не забудет.
Тем временем, разноцветные ярлыки разных вкусов чайного набора ввергли Елика в ступор. Подобных приблуд он прежде не встречал. Он, конечно, кое что понимал в травяных добавках, но выписанные на ярлыках сочетания вкусов ему и представить-то себе было трудно.
- Слышь, Поль? Ты в этих чаях недокитайских сечёшь что-нибудь? Помоги выбрать, а? А то я не понимаю, как это, чай "груша-ваниль"...
Когда Погорелов закончил говорить, Полина почему-то смиренно и увлеченно разглядывала слоников в серванте за его плечом.
- Ммм, понятно, - вот и весь ее ответ.
Почему-то получилось очень неловко. Полина и сформулировать-то не могла почему, но неловко было пиздец. По крайней мере, она вроде как соскочила с этой темы, и больше развивать ее не придется, а то ей придется пытаться объяснить то, что она сама не очень понимает. С чего вообще она подумала, что Погорелов подумал, что она к нему подкатывала? Не ну типа он-то вообще не человек, и если ей все эти сюси-пуси не нужны, то ему-то они и подавно ни к чему.
Полина рассеяно скоблила стекло серванта ногтем, и даже не заметила громкого свиста чайника. Собственные мысли расфокусировались и слились в какое-то слабо понятное сентиментальное желе. Она даже зачем-то склонила голову набок и вздохнула.
На кухне все еще кипел чайник, Погорелов сорвался с места и угандошил ее по затылку тем вопросом, который она хотела сейчас слышать меньше всего. Судя по тому, как горячо стало лицу - еще и покраснела, и какое же счастье, что он свалил на кухню. Полина едва слышно цыкнула, мрачно зыркнув в глаза своему отражению, и вроде как пришла в чувство. Она могла бы даже состряпать парочку правдоподобных объяснений и вывалить их на Погорелова так, чтобы он мигом стушевался и почувствовал свою вину за то, что не промолчал.
Но это было бы ужасно тупо.
Полина ковырнула пальцем грязное пятно на стекле и вздохнула, сосредотачиваясь. Будучи по собственному убеждению не только смелой, но и умной, она вдруг поняла невероятно глупое и простое объяснение всему. От этого сделалось не то горько, не то смешно, не то в рожу заехать кому-нибудь хочется.
Что Погорелов к ней не подкатывал - это-то с самого начала было понятно. А вот она... Верного слова подобрать не удавалось. Нравится? Не то, нравится ей рыжее семейство котов за школой, или самса в ларьке неподалеку от дома. Симпатичен? Тоже не-то, звучит дурацки и по-книжному. Интересен? Он для такого не мультик про шаманов с кабельных каналов. Влюблена? Тоже не то - по мнению Полинки, если ты влюблен, то знаешь, что влюблен, а если не можешь так про себя сказать, то и не влюблен ты вовсе. Так себе, конечно, откровения от той, кто никогда и за ручки-то не держалась, но ничего другого у нее не было.
Но что-то вот из той самой плоскости карамельного держания за ручки, сиропных поцелуйчиков в щечку и сахарных объятий.
Полину аж передернуло, хотя в целом она восприняла это на удивление спокойно. Ну случилось и случилось - со всеми помутнения бывают.
Как бы то ни было, Полина все еще твердо держалась мысли о том, что ей такое не нужно. В конце концов, Погорелов даже не человек, и хрен его знает, как это все у них в голове устроено. Может, мысль об отношениях с человеческой женщиной в их обществе вообще табу - в такие дебри домовичьих взглядов она никогда не лезла. К тому же, Полина не знала, нормально ли ей такое с ее стороны, и не стали ли бы охотники старой закалки смотреть на нее за подобный интерес к нечисти, как на дуру.
Полина мрачно посмотрела на собственное отражение и твердо решила, что не бывать этому. Никогда и ни за что. И даже не сказать что сильно расстроилась - скорее наоборот, ободрилась и заулыбалась. Все решено, а значит, и беспокоиться не о чем.
А там и Погорелов с кухни позвал, запутавшись в чаях - отличный повод продемонстрировать свою решимость.
- Этот возьми, - уже на кухне Полина схватила с полки первый попавшийся мешочек. Киви и ананас? Да уж, Погорелова можно понять... - А вообще просто нюхай если что.
После внезапно свалившегося на нее у серванта откровения от самой себя, Полина ощущала заметную неловкость в разговоре, хотя и вида не подавала. Еще чего придумала - две недели нормально общались, и вот те нате.
- Я тут, кстати подумала, - перейти на какую-то нейтральную тему показалось ей лучшим вариантом, - Что в десятом, наверное, попробую не так в школке проебываться. А то неровен час, и тетка меня на ночь перестанет из дому пускать. Я-то, конечно, и убежать могу, но оно того обычно чет не стоит...
Полина скорчила недовольную рожу.
- Было бы справедливо делать в школе поблажки тем, благодаря кому в эту школу еще есть кому ходить! - и негромко посмеиваясь, достала чашки.
Ну что же, Полина, вроде как, успокоилась и поливать его из шланга полными возмущения тирадами нисхуя больше не планирует. Всё таки правы были пацаны в школе, разводя иногда между собой и затесавшимся в круг Погореловым демагогию о конченой ебанутости девчонок. Разделить это с ними как аксиому Елик не мог, но для себя в этом утверждении зерно истины находил где-то аккурат посредине между правилом и исключением. Интересно, а Полина - скорее правило, или скорее исключение? Хотя, тут опять же смотря с какой стороны. Простая рядовая девчонка не будет бегать ночами с дробовиком наперевес и одержимых дворняг святой водой окатывать. С точки зрения большинства смертных людей - ебанутость кромешная. С другой стороны, кто-то ведь должен это делать. И потом, девчонка, такая ещё совсем юная, а уже воин и уже одной ногой где-то там, за чертой доступного рядовому человеку понимания. Образ выходил какой-то пограничный. Вызывающий в домовячьей погореловской душе какую-то смесь трепета и ликования. Как будто, в своей непримиримой борьбе с вечно посягающей на человеческий мир Тьмой, Полина Тредьяковская сама становилась не совсем человеком.
Перед Еликом будто вставало две глобальных загадки. Загадка первая - сама Тредьяковская, её образ мышления, её действия, её собственная история. Загадка вторая - почему сама Тредьяковская кажется ему, Елику, такой уж важной загадкой номер один. Он готов был бы сейчас же прочесать себе в затылке сквозную дыру, пытаясь размышлять на эту странную тему, никакого ответа так и не находя. А тут ещё эти неправильные чаи, в которых поди разберись. Кажется, он запутался. И запутался настолько, что уже сам потерял нить собственных мыслей. А потому, когда рядом вдруг возникла Поля, которую он, вообще-то, сам только что позвал, Елик отчего-то вздрогнул и на месте подпрыгнул. Благо, ничего не задев и не уронив.
- Да, точно, нюхать... - и почти машинально Елик принялся нюхать мешочки один за другим. Не пахло ничем даже близко похожим на привычный чай. Впрочем, если поначалу это только сбивало с толку и вызывало некое раздражение, теперь Погорелов понял, что ждать ничего чайного от этого набора и не придётся, а значит можно относиться к этому как к игре. Поэтому решающее движение по вычерпыванию заварки из пакета и заливанию кипятком он провёл практически не глядя. А то какая ж это игра без сюрприза?
- Ну, ты так-то и мне помочь подтянуться обещала. Только вот что с историей делать - понятия не имею. Эта женщина такую хуитень городит, и поди ей объясни ещё, что всё было совсем не так! Разве в школе не должны учить, ну, правде?..
От заварного чайничка понёсся аромат. Что же, видимо всё таки груша-ваниль.
- Слышь, Поль... А чем оно не идея? Ну, в смысле, мы, конечно, не побежим рассказывать всей школе, что я домовой, а ты тварей разуплотняешь, но... Мы же, считай, помогли Лизе, ага? - тут Елик слегка осёкся. Если бы не их с Полиной коварный розыгрыш, она бы и не узнала, что нуждается в помощи. Да и по итогу сама она им двоим помогла не меньше. - Ладно, не суть. Суть в том, что мы так можем решить проблемы много кого ещё. Ты находишь человека в беде, который готов поверить в причины беды, и мы вместе решаем проблему. А если человек не готов - просто покажи ему живое доказательство! - на этом месте Погорелов бросил взгляд на свои пальцы, пару раз щёлкнув ими, высекая внушительные искры. - Ну, и по итогу будет у нас школьный кружок или типа того. И все мы могли бы друг другу помогать с учёбой! Как тебе такое?
Полина привычно заняла место на своей табуретке. Мимолетное наваждение спало так же быстро, как и налетело на нее. Глядя на Погорелова, она не без удивления отметила, что сейчас, вроде бы, ничто не волнует ее в нем. Это позволило ей вздохнуть спокойно - но в то же время, отдавалось где-то в груди какой-то амбивалентно-скорбной пришедшему покою тяжестью. Но...
У нее не было никакой объективной причины западать на Погорелова. Подперев голову рукой, она вяло кивала ему, вставляла какие-то "да" невпопад и не понимала, что такого вообще она нашла в нем несколько минут назад, чтобы сделать такие далеко идущие выводы.
Возможно, ей просто показалось, и не было никаких крамольных мыслей о Погорелове? Такое вполне могло быть, ведь за какие-то две недели, мнение Полины о нем сделало невиданный доселе фортель и изменилось на диаметрально противоположное. Ну да, он оказался неплохим парнем, вблизи был симпатичнее, чем можно было подумать, умел ползать по потолку, смешно светить глазами и зажигать ей сигарету с пальцев. Но каким бы добрым, славным и веселым он ни был, это же совершенно не повод... Не повод же впадать в такое помутнение рассудка. Он же даже не человек.
- Историчке просто по учебнику отвечай, ей все правда, что там понаписано, - Полина пространно вздохнула, глядя в голую с обрывками зеленых обоев стену рядом с собой. Диалог поддерживать было трудно, но она пыталась.
Да, Погорелов не человек, но, может быть, дело как раз в этом. Может быть, она, как распоследняя дура повелась на то, что у нее в окружении появился кто-то, знакомый, с делами той стороны. Оно тоже объяснимо - папа не учил ее особо, как выглядеть дружелюбно, решать конфликты миром и вообще быть дипломатом. И хотя Полина об этом ни капли не жалела, ведь в этом незримом соседстве для нее и была настоящая, полновесная и цикличная жизнь, иногда она, пожалуй... чувствовала себя одиноко?
Вот и немудрено, что появление того, кто разделял это знание, могло кончиться тем, что она привяжется к нему вопреки собственной воле. Наверное, можно сказать, что дело раскрыто, и никакой симпатии никогда и не было?
Наверное, и правда можно было так сказать, но Полина отчего-то не торопилась.
В конце концов, у Погорелова была масса недостатков. Иногда, например, он раздражающе тупил, не знал элементарных вещей и в целом выдавал наивные до идиотизма предложения. Типа как сейчас.
- Вообще звучит по-идиотски, - вынесла свой вердикт Полина. И в то же время... Ну, в общем, как бы идиотско предложение Погорелова не звучало, она хотела принять участие. Ей богу, хотела как никогда - до чего же проще ей будет, если найдется, с кем разделить груз ночных похождений на охоту и вылазок за всякой тварью. Озвучивать это, конечно же, она не стала, но добавила сдержано, - Но я уже говорила, что от помощи отказываться не буду, помнишь? Так что хоть клубом по интересам называй, хоть секцией - мне все равно.
И неожиданно игриво улыбнулась. Ненадолго, правда.
- Так значит, правда в школу хочешь вернуться? - как бы между делом спросила Полина, теребя выбившуюся из косички прядь. Честно говоря, это радовало ее гораздо больше, чем она демонстрировала.
- Может и по идиотски, - начал Елик в задумчивых интонациях, - но ты сама посуди: из столицы приезжает девочка Лиза и притаскивает на своём горбу нашего масляного друга. - продолжил он уже перейдя на игриво-заговорщический полушёпот. У него вдруг неожиданно для самого себя в голове возникла если не теория, то что-то вроде провидения. - Совсем вскоре после этого вдруг оказывается, что в одном классе одной школы учимся мы с тобой. Если не считать меня, то вас уже две, кто той стороны коснулся. Да даже если не только на школу смотреть, а на весь Город разом. Вот вроде город как город, а на поверку добрая половина бомжей - моего племени, а под городскими катакомбами сидит что-то такое, что простому человеку и в самом дурном сне не приснится. Даже я с трудом представляю, что оно там такое. По-идиотски, Поля, после всего, что случилось, продолжать думать, что ты одна такая необыкновенная против всей этой дьявольщины.
Елисей разлил чай по неизменным стаканам в подстаканниках и понёс всё это дело в комнату, взглядом давая Тредьяковской понять, что отчаянно намерен опробовать новый диван с ней прямо сейчас, и нет для этого лучшего занятия, чем ароматный горячий чай. На ходу он продолжил.
- Особенно сейчас, Поля. У меня в последнее время чуйка будто обострилась. Как будто что-то из нечеловеческого мира вдруг как давай раскручиваться, сечёшь? Ну, а если моей чуйке доверять, и это действительно так, то первыми на столкновение со всякой дьявольщиной идут как раз, ну, старшеклассники, ага. Юные да больные. А там, чем чёрт не шутит, мало ли, кто из них под гипнозом окажется, кто ночью в переулке тварюгу видел, кто ведьмину книгу под подушкой держит, и всё такое. Зачем я, собственно, и хочу в школе поплотнее осесть, ага.
Подытожив свою мысль, Погорелов отхлебнул из чашки, тот час же подскочив с дивана и смачно выплюнув в подвальную дыру весь глоток.
- Вот дерьмище!
Следом он плюхнулся обратно на диван, делая ещё один глоток и будто переливая во рту малознакомый напиток туда-сюда, в конце чуть ли не горло им полоща.
- Слушай, а вкусно. Даже очень!
Развалившись на диване по-царски, он вернулся к своей мысли.
- И потом, уж мне-то все свежие байки школьники расскажут за милую душу, я ж сам ходячая байка, ага! И тогда нам с тобой останется только проверить. И если всё получится именно так, как я говорю, и хотя бы часть из засветившихся ребят окажется в нашем деле, то к тому времени, когда в Город попрут полчища злых тварей, их встретишь не ты одна, не мы двое. Если считать моих старшаков, получится целая армия! С опытным полководцем Полиной Тредьяковской во главе! Ура! Ура! Ура!
Последнее было сказано в совсем уж шутливой форме, впрочем, совершенно беззлобно. Про армию он, разумеется, загнул ради красного словца. Понятное дело, что далеко не все способны проявить себя как воины. Настоящих воинов во все времена были единицы, и это большая удача, что Елику удалось встретить такую, сейчас сидящую перед ним. Но прочим школьникам шестёрки стоило дать шанс хотя бы попробовать проявить себя. Ведь даже пугливая маленькая Лиза нашла в себе силы и прийти на их подлую замануху, и прыгнуть следом за обманщиками в тёмный подвал, и повести их двоих за собой по зову потустороннего чутья навстречу смертельной опасности. Дорогого стоит, если подумать!
Отредактировано Елисей Погорелов (2018-10-10 00:46:11)
- Да чего-ты разошелся так? Я же уже согласилась! - Полина вздохнула и стрельнула недовольным взглядом в Погорелова. В отличие от него, она разместилась на диване очень аккуратно и сдержанно. Роль "опытного полководца" подходила ей ровно настолько же, насколько Погорелову подошла бы роль политика - то есть, никак. Мысль эта была настолько смешной, что даже абсурдной, и Полина поспешно отпила от чашки, чтобы скрыть свой пространный смешок.
Впрочем, не похоже, чтобы он шутки шутил.
- Ненавижу руководить, - чай и правда был ничего такой, хотя и на чай никак не был похож, - Объяснять ненавижу, ответственность за других терпеть не могу, а раздавать поручения так и вообще мерзко.
Резко замолкнув, Полина отпила еще, и уже спокойнее добавила:
- Ну а что мне остается? Придумаю чего-нибудь, - неопределенно пожав плечами, Полина скосила взгляд на своего новоиспеченного боевого товарища. Ну, он сам вызвался, так что из всех вариантов на "придумать" больше всего ей нравился тот, в котором она просто сваливает на него хотя бы часть того, что ей самой не очень-то хочется делать.
У нормальных людей это, вроде, называется "попросить о помощи"?
Его раскинутые по спинке дивана руки совсем рядом с ней, и в какой-то момент он мимолетно задевает пальцем полинкино плечо. Не то чтобы это ее волновало - скорее, просто она чувствует себя чуть-чуть злой на то, как он задорно тараторит, и ничто его не заботит, пока она вынуждена безмолвно давать бой одолевающим ее сомнениям.
Но, если быть благоразумной, и он ведь ни в чем не виноват, верно? И вместо того, чтобы делать из этих сомнений конфликт, не лучше ли порадоваться, что он закончился, не начавшись?
Ай, да почему она только до сих пор об этом думает?
- Допивай давай быстрее, - Полина кивнула на все так же ожидающую своего часа коробку со спасенным от тетки хламом, - У нас еще дел невпроворот.
Полина сделала еще один глоток ванильно-грушевый бурды и отставила чашку до лучшего момента. Хотела было по локоть нырнуть в коробку, но взгляд ее зацепился за стоящий на серванте сундучок. Полина хмыкнула и потрясла его - изнутри раздался одинокий звук перекатывающегося металла.
- Ты, кстати, вроде говорил, что замки херачишь голыми руками? - Полина ловко швырнула сундучок на диван рядом с Погореловым, - Попробуй-ка. Может не получиться. Скорее всего, не получится. Но ты все равно попробуй.
Скрестив руки на груди, она выжидающе уставилась на Погорелова и продолжила.
- Короче, есть тема, что этот сундучок может быть из дома батиного, и там что-то важное. Если так, то замочек-то заговоренный, и хуй ты его своими бесовскими чарами расковыряешь, - Полина хмыкнула, - А если таки откроешь - с меня мороженное за бесцельно потраченные секунды жизни.
И всё таки, что-то пока Елику непонятное, явно продолжало кусать полинину пятку. Он с любопытством вглядывался в её глаза, пытаясь понять, что именно. Многое было в её глазах. Погорелов отчётливо видел яркую искру немалого ума, видел и боль тяжёлой утраты, и тени постоянных сомнений. Но Полинка была удивительной. Она свято верила в важность своего дела, её едва пугала ей же самой взваленная на собственные нежные плечи ответственность. А ещё, скорее всего, после гибели отца, она привыкла быть одна. Глаза девочки были полны одиночества. Это, конечно, тоже можно понять. Та самая тяжёлая утрата, а потом переезд в дом, полный шумных спиногрызов с тёткой во главе, и никто из них даже не догадывается, в каком все они неоплатном долгу перед этой самой гордой и своенравной девочкой. Наверное, она с годами даже научилась этим одиночеством наслаждаться. Но Елисей, будучи домовым, знал, пожалуй, как редкие из людей: одиночество губительно для человека. Человек входил в этот мир большими кланами, а вершил историю ещё большим числом. Никто не должен в этой жизни оставаться один. И домовые существуют в том числе для этого. Погорелов ни за что не оставит эту девочку одну.
В итоге, когда Поля велела ему допивать свою мерзко-вкуснейшую бурду, Елик с удивлением обнаружил, что неотрывно рассматривает, как блеск в глазах милой подруги играет с бликами света на стёклах очков. Неотрывно рассматривает и лыбится как распоследний кретин. На секунду ему даже стало за себя неловко, и но даже стал прикидывать, взбесилась ли бы Тредьяковская опять, заметь она это, или оставила бы без внимания. Беситься вроде не собиралась. Вот и ладненько.
- А? Чего? - Погорелов поспешно перевёл взгляд на то, что Полинка держала в руках. - Говно вопрос, давай его сюда!
Он уселся на диване в позе по-турецки и принялся вертеть в руках сундучок, внимательно изучая его со всех сторон. С виду - обычная безделушка для хранения безделушек. Елик принюхался, затем осторожно лизнул откидную крышку. Если магией и пахло, то едва ощутимой, совсем примитивной, такой, с какой можно справиться безо всякой магии вовсе. На вкус тоже. А ещё пахло полинкиными руками, от чего домовёнок, сам того не замечая, снова заулыбался по-идиотски. И даже пропустил шальную мысль о том, какие же у неё, наверное, руки на вкус. Не в смысле какого-то людоедства или извращенского фетишизма - о таких вещах Погорелов не думал вовсе. Просто он в очередной раз поймал себя на мысли, что хотел бы знать о Тредьяковской всё. И снова идиотская улыбка сменилась некоторой неловкостью. Но не стоит отвлекаться на такие малозначительные странности. Сундучок же не выглядит каким-то сложным или опасным - пора открывать.
Он стукнул пальцем по замочку... И ничего. Стукнул второй раз. Глухо. Может, не так уж и проста магия? Но врагу не сдаётся наш гордый домовяк! Он принялся упорно ковырять замочек ногтем, что-то неустанно нашёптывая, под конец уже это что-то раздражённо шипя. И всё так же безрезультатно.
- Ладно, хорошо...
Он залпом допил чай и вцепился в замочек зубами, таща головой в одну сторону, руками - в другую. Сундучок не поддавался. Он рычал, пыхтел, сверкал глазами - и всё безрезультатно. Он напрягся изо всех сил...
Раздался громкий хрустящий щелчок, и Елик со сдавленным воем повалился на диван, выронив злосчастный сундучок на пол. Вылетевший с корнем клык шлёпнулся ему аккурат по лбу.
- Ай, бля! Охуеть у твоего бати приколы, Поль... Тройная? Четверная защита? Просто охуеть. Ладно, хер с ним. У нас ещё дел невпроворот.
И с таким же громким хрустящим щелчком он резко всадил зуб на законное место. Их ещё ждала полная коробка милых мелочей.
Вы здесь » Кончится лето » Архив » Диванные размышления | 11.06.2009