Улица та. Дом тот. И подъезд правильный. Квартира - на первом этаже. Что может быть проще?

Полина оскалилась и потерла переносицу. Ее явно водили за нос. С одной стороны, это служило прямейшим и важнейшим доказательством ее гипотезы, тем самым доказательством, которым она сможет ткнуть в нахальную рожу школьной русалочки. С другой стороны, это бесило просто до дрожи в кончиках пальцев, но она ничего не могла поделать. Была б возможность - она бы поперла, что называется, напролом, мимо всех попыток запутать ее спусками, подъемами и парадоксальной нумерацией.
Но такой возможности у нее не было.

Полина должна была быть послушной и просто очень упорной. Папа учил ее, мол, Поля, ежели кто будет тебе козни строить, так ты обыграй его на его же поле. Игра по правилам в самых разных жизненных ситуациях была очень важна, учил ее папа. И уж тем более, если хочешь обратить на себя внимание кого-то особенного.
Елисей, мать его, Погорелов уж точно был из тех, кого можно назвать особенным. Одного лишь факта существования этого утырка на одной с ней классной территории хватало, чтобы внутри Полины все скрежетало от тихой ярости. Что именно так выводило ее из себя - непонятно. То ли его нарочито беззаботный видок, то ли манеры малолетнего маргинала, то ли одежда, которая словно бы десятилетиями лежала в подвале. К счастью, в школе Елик был не таким частым гостем, чтобы отношения между ними накалились - за четыре года учебы в шестой школе они ни разу не перекинулись даже парой слов.
Полина с огромным удовольствием игнорировала бы существование Погорелова и дальше, но, к сожалению, на ее вопросы мог ответить только он.

И ей богу, лучше бы этому месту было прекратить ее путать до того, как она выйдет из себя!

Конец коридора приближался словно бы нехотя, как будто перспектива ленилась выполнять свою работу. Но Полина шла, перебирая ногами с недюжинным упорством. Десятиминутное шествие по лестничному пролету, кажется, окончилось ее победой - гладкая кнопка дверного звонка оказалась прямо под ее пальцами. Полина нетерпеливо надавила на него, а после еще раз, и еще, и еще, а звонок всякий раз разносился приглушенными трелями из-за двери.
Ей богу, если Погорелов ей не откроет то она его...

А что она его? Он ей открыл, и это было так неожиданно, что руку от звонка она отдернула явно резче, чем того требовала ситуация.

А паршивая рожа Погорелова явилась перед ней собственной персоной.

Пахнуло хорошо знакомым затхлым запахом подвальной сырости.
Полина быстро вернула себе самообладание и растянула губы в дежурной улыбке. Не то чтобы это сильно помогло - кусочек зеркала из-за спины Погорелова отражал совершенно зверское выражение лица, в котором за доброжелательно растянутыми губами ясно читалось желание если не убивать, то калечить точно.

- О, привет, - нерасторопно поздоровалась Полина, напрочь игнорируя то, что ей тут не рады. Ну, и она не чаи гонять пришла, - А я не к дяде твоему, я к тебе. Представляешь, в подъезде твоем совсем заплутала. Ну и нумерация у вас тут, я и не сразу поняла, что тебя искать на первом-то этаже надо!
Полина издала звонкий смешок, продолжая неотступно наблюдать за Погореловым. В Елисее и правда было что-то эдакое - сейчас, когда она стояла прямо напротив него, это ощущалось еще более явственно. А еще, не могла не отметить Поля, бахвалистой беззаботности на его лице явно поубавилось. Как приятно!
Полина аккуратным малозаметным движением просунула носок туфли в щель между дверью и дверным косяком, чтобы в случае чего у нее были несколько дополнительных секунд на то, чтобы убедить Погорелова поговорить полюбовно.

Полина немного подается вперед и кладет пальцы на дверную ручку.

- Ничего, если я войду? - стекла очков Полины хищно блестят, а сама она безмолвно посмеивается над тем, что пользуется их приемом, - Меня Маргарита Семеновна просила тебе кое-что передать - сказала, что если дело не решить миром, то оно до детской комнаты милиции дойти может...

Краем глаза она пытается высмотреть что-то необычное в интерьере за спиной Погорелова, но видимый кусок квартиры предстает перед ней совершенно нормальным.
Настолько нормальным, что в нем неоткуда взяться подвальному запаху, из которого, кажется, Погорелов состоит.

Полина делает хорошо выверенную паузу и мягко-мягко добавляет.

- А то представь, что будет, если милиционеры захотят с твоим дядей поговорить, и в подъезде потеряются?

И Полина даже почти не врет - Маргарита Семеновна действительно говорила, чтобы кто-нибудь по возможности передал "этому негодяю", что ему надо зайти к ней и решить вопрос с годовой контрольной. А потом в сердцах добавила, что рано или поздно сдаст его в эту самую комнату милиции.

В школе все знали, что к Погорелову на дом не отправит ни один, даже самый злобный учитель. И сам Погорелов, и Полина. Но когда ты носишь светло-голубую водолазку, косичку и очки, очень легко быть непробиваемо Правильной Девочкой, проявляющей Личную Инициативу, и тебе за это ничего не будет.

А вот чем грозит для Елисея шум в этом тихом и очень странном подъезде? Это и предстояло выяснить!

Погорелов смиренно отступил, и в этот момент, на короткую долю секунды, Полина была даже готова признать его славным малым. Он все еще бесил, и бесил неимоверно, и этот подвальный смрад никуда не делся, но пока что она явно опережала его по воображаемым очкам. Пока что это еще было интересно.

Полина зашла и осмотрелась. Квартирка как квартирка, не лучше и не хуже большинства. Средняя такая, обыкновенная. Полина попыталась рассмотреть среди висящих на стене курток ту, которая принадлежала бы взрослому, и сосчитать пары тапок, но взгляд упорно не желал фокусироваться на деталях, и она едва удержалась от того, чтобы разочарованно цыкнуть.
Что же, у всех свои методы, и Полина нарочито не торопилась. То стояла у зеркала, приводя косу в порядок (Елик в зеркале отражался - уже что-то), то подыскивала тапки поприличнее (но сосчитать их так и не смогла, хотя отметила, что пар слишком много и они слишком разные - то женские, то детские, то огромные), мыла руки в ванной (единственное полотенце сиротливо висело на крючке - наверное, нормальное явление в доме холостяка).

- А у меня... - неторопливо протянула Полина, - Маргарита Семеновна обязательно ждет тебя по поводу годовой контрольной. И... Это...

А вот тут сдавать начала уже Полина. Она была почти уверена в том, что перед ней именно тот, кого она ищет, но никто не мог гарантировать, что нет что-то кроме, что противилось ее присутствию здесь. Обстановка дома Погорелова пока что не давала ей ни ответов, ни зацепок, кроме стойкого ощущения, что она на месте.

- А, да, - Полина торопливо сунула руку в сумку и, стараясь ничем не выдать своего замешательства, изобразила бурную поисковую деятельность. На деле же она отковырнула титульный лист своего реферата по истории и вручила скрепленные листы Погорелову, - Это по истории.

Ситуация становилась все более напряженной, но Поля не сдавалась. В крайнем случае, она просто уйдет, и это ничего не изменит - она странная, Погорелов странный, и даже если он решит с кем-то поделиться историей о том, как одноклассница ворвалась в его квартиру и разговаривала о странных вещах, это никто не примет близко к сердцу. У странных ребят свои разборки, это почти закон.

Неловкость не переставала нарастать, и топчущаяся на пороге Полина почти физически чувствовала, что сейчас ее выставят за дверь. Черт!
И она подняла тяжелый хмурый взгляд на Елисея.

- На самом деле я потеряла ключи, а тетя и остальные уехали за материалами для стройки. Я не ела с самого утра, сдавала сегодня три зачета по физре, а потом бродила по городу и очень устала, мне некуда пойти, а твой дом был ближе всего. Не похоже, чтобы тебе было сильно хуже чем мне, так что можешь хотя бы угостить меня чаем? - отчеканила Полина чуть более грозно, чем стоило бы в такой ситуации и чуть склонила голову, продолжая буравить Погорелова тяжелым взглядом.
Все это, разумеется, было ложью, а ключи аккуратно лежали за молнией во внутреннем кармане сумки, но Елисей об этом никак знать не мог.

- Ну, я пройду, - Полина пожала плечами, не дожидаясь ответа и вошла в комнату в обход хозяина. Рука ее как бы невзначай задела кисть хозяина квартиры серебряным колечком с гравировкой "спаси и сохрани". Освященным колечком. Вот сейчас-то он и расколется. А если не расколется, так хоть чай она попьет.
Потому что хоть ключи и были при ней, и открыть было кому, возвращаться домой, в шум и гам многолюдного семейства, не хотелось совершенно. Неважно, где был дядя Погорелова  - пил ли он, работал вахтой, или еще что, - но в какой-то момент Полина поняла, что страшно завидует Елисею, в чьем распоряжении была целая абсолютно пустая квартира.

Это была чистая победа.

Полина моргнула в относительно чистой и уютной квартире, а глаза открыла в полной разрухе - от такого интересного открытия она даже чуть не присвистнула. Погорелов больше не подпирал стенку, а был к ней приперт, окончательно и бесповоротно. Тяжелый взгляд Полины хищно сверкнул из под очков, остановившись на маленькой грязно-коричневой ранке на его руке. На том самом месте, куда она ткнула своим серебряным колечком.
И сомнений уже не оставалось - Полина видела в папиных книжках, как выглядит аллергия на серебро. И это была не она.

- Да ладно, не утруждайся, - Полина брезгливо скинула с ног пыльные, разъеденные в труху тапки, и обулась обратно в уличную обувь - не столько ради чистоты, сколько из опасений того, что ей сейчас надо будет бегать, - Давай я сама.

- Никто никогда не видел твоего дядю и не знает, что стало с родителями. Я выпросила пропуск в городской архив, и знаешь что? - Полина явно вошла в раж, и даже очки ее стали бликовать как-то лихорадочно, - Смотрела я конечно бегло, но... Последние Погореловы, ты не поверишь, сгорели в доме еще до революции, и не оставили никаких родственников, которые могли бы взять себе их фамилию.

Полина наблюдала за реакцией Елисея, прикусив нижнюю губу. Щеки ее зарделись и сама она задышала чаще. Это был долгий путь, который она прошла ради этого самого момента, когда подлая тварь, нацепившая личину человека, будет немножко разуплотнена. Туда им всем, подлецам, и дорога!

- Ну и конечно же вся школа наслышана о твоих фокусах с трубами, Погорелов. Я как-то раз спросила у сантехника, который приходил к тете, а возможно ли вообще такое. И знаешь, что он сказал? Знаешь? - не смотря на свое возбуждение, Полина явно старалась держать себя в руках и соблюдать разумную дистанцию,  - Он сказал, что такие звуки возможно издать только чем-то изнутри... Если конечно ты не умеешь договариваться с тем, что внутри.

Ну все, сейчас она жахнет по нему своим финальным аргументом, и пути назад уже не будет. Варианта два - киношный и не очень удачный. Она могла попробовать выбить телом оконное стекло, благо первый этаж это позволял, но такой путь был чреват травмами и лишним вниманием. Или она могла попытаться прорваться через подвал, в который тут был любезно открыт вход. Но подвал наверняка был грязный, вонючий, и что хуже того, его территорией.
Ну да и ничего, вещи и похуже случались.

- А самое главное... - улыбка оставила лицо Полины, она явно напряглась, - Я жила в Таком. По адресу, где ты прописан, ничего нет. Там вообще нет такого адреса.

Заросшую плесенью, пылью и грязью квартиру накрыло напряженное молчание. Полина сделала аккуратный шаг в сторону от Елисея и потянулась к сумке, тихо добавив:

- И ради бога, не дури. Ты же не думаешь, что я узнала вот это все и больше никак не подготовилась?

Аргументы Полины выстрелили, похоже, прямо в десяточку. Погорелов уже и не пытался скрываться - и говорил про каких-то своих, таких же как он, и как-то резко поубавил в человечности - теперь исходившее от него странноватое ощущение было вполне себе странным и очень явственным. Человек неподготовленный, пожалуй, почувствовал бы себя крайне дискомфортно. Но ведь и Полина не абы кто была.
Странным казалось только то, что Погорелов до сих пор не проявил никакой агрессии. Как ни странно, это начинало раздражать - не то что-то будто не сходилось, не то потому что он продолжал ее дурачить. Полина уже хотела было не то нахамить, не то прикрикнуть, не то пригрозить из бутылочки святой водой окатить.

Но Погорелов просек, кто она.

Что же, вторых таких Тредьяковских на их скромный регион не было, и то, что погореловская дурья башка сообразила, что к чему, было вполне закономерным. И все равно вышло гвоздем по стеклу, особенно когда речь о бате зашла. Какая-то ее часть, отзывающаяся неясной меланхолией всякий раз, когда речь заходила о покойном папане, хотела было тотчас же продемонстрировать бесу перед ней, что она уже не нуждается в родительской опеке, и что трубой ушатать ее не так-то просто. Но Полина решила поступить более благоразумно.

- А может и придет, - пространно заметила Полина, склоняя голову набок, - И толку тебе тогда меня трубой прикладывать, тебя ж самого так приложат, что и пятнышка не останется. Так что, быть может, проще согласиться на диалог, пока тебе его предлагают?

Ну вот, а теперь она блефует, потрясно. Историю ее появления в тетушкиной многодетной семье некоторое время мусолили столь яростно и страстно, что не узнал о ней только ленивый. Оставалось надеяться хотя бы на то, что у местных чертей есть занятия поинтереснее, чем смотреть седьмой канал или читать "Городские известия".

- Короче, дело к ночи, перехожу к сути, - поспешно перевела тему Полина, неожиданно для себя выпалив, - И как давно тебе шестнадцать?

Оставалось понадеяться еще и на то, что черти не смотрят дурацкое кино для девочек, а неловкая пауза будет менее неловкой, если сделать выражение лица чуть суровее.

- А если по делу, то ты сам все знаешь. Трое преставились, двое в дурдоме. С бабкой-алкашкой и ее сыном все еще можно списать на "естественные причины", но кассирша, грузчик и этот, ну, безработный музыкант который, с ними-то что? Вернее даже, с ними понятно что, но как так? С вашим-то племенем я... мы разборок не любим вести, только ежели кто совсем с катушек слетит, улавливаешь?
Полина многозначительно посмотрела на Елисея, чьи глаза в полумраке разрухи так явно отливали ярко-красным. Этот, вроде, не выглядел каким-то обезумевшим, а исходившее от него ощущение какой-то неестественности казалось довольно стабильным.

И если сомнения в том, что за нападениями стоял Погорелов, были, то сомнений в том, что он нападет, если нападал и прежде, не было. В конце концов, он на своей территории, наедине с ней... И Полина напряглась, ожидая чего угодно.

Дурить Погорелов не стал. Молодец малый. И бесить перестал - в конце концов, вся претензия Полины к нему сводилась к простому "перестань вести себя как черт из табакерки, не будучи чертом из табакерки".
А он им, оказывается, все это время был, вот, понимаешь, незадача. По крайней мере, этот нюанс довершал его образ и унимал зудящее в Полине желание заехать ему в глаз.

Когда Погорелов позвал ее за собой, Полине пришлось переступить через целую гору каких-то старых гнилых деревяшек. У этих ребят свое представление об уюте. И здесь, на грязной кухне, которой не касалась рука живого человека уже многие десятки лет, она бесстрастно наблюдала за тем, от чего у любой другой девочки ее возраста отвисла бы челюсть.
На любезно предложенную табуретку она присела не без опаски - в первую очередь, за чистоту штанов. Но, отдавая должное талантам Погорелова, вышло действительно чисто, и Полина вроде как даже позволила себе немного ослабить бдительность.

А среди ее одноклассников, значит, действительно затесалось столетнее существо из этих. Ну... не так уж и плохо. Возможно, даже лучше, чем если бы нападения действительно были делом его рук. На ум лезли слова о "плодотворном сотрудничестве", но заходить так далеко в размышлениях не стоило - эти бывали совершенно непредсказуемые.
Но по крайней мере картина выходила многообещающей и даже по-своему заманчивой.

Полина расстегнула молнию на сумке, сдвинула в сторону связку церковных свечей, бутылочку без этикетки, что-то, замотанное в тряпку, и выудила со дна тонкую пачку сигарет. Была шальная мысль прикурить от самой настоящей магии, но просить Погорелова даже о таком пустяке уж никак не хотелось. В качестве пепельницы выступила древняя, древнее самой Полинки, консервная банка, стоящая на столе.

- Типа того, - что же, похоже, судьба ее бати была не более чем кусочком паззла, из которого складывался общий упадок в Городе, - В дветыща пятом вместе с домом в Таком сгорел. И кто из нас еще больший "Погорелов"...

Полина криво усмехнулась. Въедливый запах плесени разбавил сухой и приторный сигаретный дым. Что же, похоже, у Погорелова не только не было причин проявлять агрессию. Что гораздо интереснее - пока что выходило так, будто они с ним вообще скорее имеют в этой истории схожие интересы.

- Да что все по пизде идет, это и так понятно, а то, что под землей сидит, раньше тебя и всей твоей родни там сидело. В доме то этом чего творится, есть соображения? Тебе, так понимаю, шум лишний тоже ни к чему, а то товарищи милиционеры как начнут по пустым квартирам и подвалам невесть чего искать, - Полина резко ткнула сигарету огарком в консервную банку, - И найдут. Да не тебя. Опомниться не успеешь, как сам забомжуешь.
А там уже и она подоспеет - безмозглые черти были легкой добычей во все времена, уж противодействие их голой потусторонней силе искались поколениями полинкиных дедов. Но озвучивать эту часть было ни к чему - теперь-то она тут точно с миром, да и сам Погорелов все понимал.

- Такие вот дела... - Полина уперла локоть в наименее грязную часть стоящего рядом с ней стола и склонила голову. Ишь до чего жизнь довела - ей приходиться с этими корешиться. Хотя, батя рассказывал, что и встарь так бывало, только при других мальца обстоятельствах - там и тех, и этих было больше, и все вместе они гоняли тех, кто думал, что может свои порядки наводить на людских деревнях.

- Ты че думаешь, я шутки шучу? - моментально взъерепенилась Полина, стоило только Погорелову усомниться в ее компетентности, - Я по твоему четыре года сидела, ноготки красила? Не батя, конечно, но кое-чего умею.
Растекшийся в блаженной улыбке Елисей был одарен ну очень уж тяжелым взглядом. Много их таких по весне оттаяло, сомневавшихся-то. Но в фокусах белобрысый толк знал, и свист чайника почему-то поднял из памяти старые-добрые славные деньки. Как она с батей делала математику, как он таскал из леса травы, и они вместе их сушили, или как он притащил из лесу какую-то неведому зверушку, и они ее выхаживали. Зверушка потом обросла чешуей, и, когда ее коготки и зубы стали совершенно явно угрожать целостности вещей в доме и их кожи, было решено вернуть чудика в дикую природу. Чудик клацнул зубами, зацепился за дерево и был таков.
Все эти славные детские воспоминания оборвались в тот же миг, когда Погорелов снял чайник с огня. Полинка сразу остепенилась, вернулась в свое прежнее боевое расположение духа и почему-то посмотрела на чай в подстаканнике так, будто он лично ее чем-то обидел.

- Спасибо, - буркнула она.

Погорелов, кажется, горел (ха-ха) желанием сотрудничать. Это здраво. И хотя условия его в принципе Полинку устраивали, она все равно не смогла сдержать смешок:
- Это чего, мне с вековой нечистью английским надо будет заниматься? Прикол, - Полина поправила очки и сдула в сторону прядь волос, - А если серьезно, то я хрен знает, конечно, как тебе помогу. Как к тетке переехала, так сама дрын на школу класть огого какой стала... Ну и ничего, самой подтянуться тоже не лишним будет. Так, валяй, чего там у тебя с хренью этой.

Хрень по описанию же представляла из себя "чудь городскую классическую", как величал ее папка. Характерное для городских тварей поведение - явное порождение многоквартирных домов, ну или хотя бы что-то, что адаптировалось к ним явно не один и не два года. Полинка цыкнула.

- Ничего нам, Погорелов, не остается, кроме как вместе пробовать, дело-то совсем хреново. Вот ты говоришь, мол шкерится, ныкается... Местные так себя не ведут. Им так себя и вести не надо - им то чего делов - вылез раз, устроил висяк, и уползай обратно, спи дальше, - Полина взяла со стола чашку, пристально осмотрела ее, будто бы подозревала, что ее пытались отравить, но тут же сделала вполне спокойный  глоток, - Если эта такая активная, то ей и силенок поболее надо. Так что жрать эта падла будет только больше и больше. Догадываешься, откуда оно тут такое красивое?

Полина сделала еще один глоток чая, выдержала паузу и продолжила.

- Эта хрень не местная. Из большого города, из большого дома. Улавливаешь? В наших краях никакой хрени такой темп жизни не нужен.

Ситуация складывалась откровенно хреновая. Если эту штуку взрастил большой город, то у нее в самой ее сути заложено постоянное ускорение "метаболизма". Полина выглянула в окно - ближайший дом виднелся метрах в двухсот от них, все остальное просто чисто поле с редкими деревьями.

- Короче, хорошая новость, дальше этого двора оно не уйдет. Плохая новость - сожрет и тебя тоже, как пить дать сожрет, если не разуплотнить ее маленечко, - Полина нахмурилась, постукивая пальцем по столу, - Сюда... Сюда переезжал кто-нибудь?

Значит, все-таки переехала. Мозаика начинала складываться в цельную картинку, а значит ее визит сюда произошел не зря уже дважды. И, пока Погорелов метался по засранной кухне в панике, ее шестеренки поскрипывали, разрождаясь планом.
Нет, не так. Планом.

- Угомонись, Погорелов, думать мешаешь, - Полина цыкнула на белобрысого, потирая пальцами переносицу.
Если в сухом остатке, что они имеют? Ненасытную тварь, живущую в темпе большого города, и очень быстро сожрущую весь дом, если ее не приструнить. Девочку, которая неосознанно привезла ненасытную тварь на своем горбу, и теперь является для нее своего рода якорем, благодаря которому только тварь и может находиться в такой непривычной для нее обстановке. И целую ораву незримых друзей человека, от имени которых сейчас представительствовал Погорелов. Которому тоже ой какие люли светят от твари.
Теперь его даже как-то жалко становилось.

- Смотри-ка... - заговорила Полина, окончательно опустошая чашку, и с негромким дзыньканьем возвращая ее на стол, - Этой штуке, чтоб на новом месте прицепиться, скорее всего, нужен якорь. Что-то, а в нашем случае, судя по всему, кто-то, кто имеет в своей памяти свежий образ того места, откуда тварь родом. Так что девочку тварь не тронет. Пустит через нее корни в Городе, выпьет досуха - это да, но жрать не будет. И, что важно для нас с тобой, никому навредить ей не даст. Чуешь, к чему я?

Полина мрачно усмехнулась, вперившись в Елисея пронзительным взглядом.

- Прикинь, насколько далеко тварь могла зайти по канализации и дуй к старшакам, пусть перекроют нахуй там все снизу, только чтоб она не заметила. Я тоже подготовлюсь. Когда все будет готово - приду прямо сюда, и обсудим подробности, - Полина возбужденно теребила в пальцах свою зажигалку, - Скажи мне, что за девчонка, где живет, чего вообще о ней знаешь. Я попробую с ней поговорить, хотя, может быть, проще будет просто затащить ее сюда. По сути, нам просто надо напугать ее настолько сильно, чтобы она начала опасаться за свою жизнь, и тогда тварь придет.

Полина улыбнулась подобно тому, как улыбалась в самом начале их знакомства - хищно и широко.

- А я ее уж тогда - бам! - и изобразила выстрел из ружья.