К своему счастью, Полина мертвецким сном проспала почти до пяти вечера, и у нее не было особо много времени раздумывать о своем положении. Если бы она начала мысленно мусолить тему "идти или не идти?", то точно бы опоздала.
Так что Полина пошла.

Что может пойти не так? Как стоит вести себя в подобных ситуациях? Достиг ли ее порыв цели? Полине казалось, что своими опрометчивыми действиями вчера она запустила неотвратимое движение какого-то непостижимо огромного механизма, который с равной вероятностью мог перемолоть ее в муку, или подарить то, о чем она не могла и мечтать. Тут уж одно из двух, и оттого думать об этом было очень странно. К тому же, отоспавшись, Полина внезапно поняла, что не смогла бы сделать то, что сделала, без такой мощной адреналиновой встряски. Она храбрилась, успокаивала себя тем, что есть вещи и пострашнее отказа, и что она уже их пережила, и теперь ее не надломит ничто.
Помогало, конечно, слабо. Но он спас ей жизнь вчера, и она сможет ему такое простить. В конце концов, они уже многим связаны, чтобы подобные неловкие обстоятельства могли даже убить образовавшуюся между ними дружбу.

А что если Погорелов окажется еще большим придурком, чем о нем можно было подумать? Что если он вообще не догадался посмотреть, что она на столбе нашкрябала, или все неправильно поймет? Ладно, если подумать, это было даже хуже отказа. Простить такое уже будет попросту невозможно - ей богу, лучше помереть или застрять в кишках монстра, чем пытаться объясниться в чувствах тупому парню!
С другой стороны, а могло ли вообще случиться так, что Полина запала бы на тупого парня? Очень навряд ли. Это, честно говоря, успокаивало.

Полина нервно сглотнула, когда на горизонте замаячил нужный ларек. Подумать только - она бесстрашно бросается на нечисть, демонов и оживших мертвецов, но сейчас у нее слабо подрагивают пальцы, а сердце пускается в беспокойный пляс от одних только мыслей, что дальше откладывать уже некуда. Погорелова на месте пока нет, и Полина останавливается у ларька, поджимая губы. Может ли быть такое, что не придет он?

Если такое случится, то, Бог ей свидетель, она его все-таки убьет. И теперь уже без шуток.

Полина судорожно вздыхает и сверяется со временем - беспокоиться пока не о чем, но она все равно стискивает зубы от напряжения. Это не та ситуация, в которой вообще приятно чего-то ждать. Единственный возможный способ скоротать время представляется в виде последней сигареты в пачке. Полина щелкает зажигалкой, которую стащила у теткиного мужа, и закуривает, глядя вдаль с непроницаемым выражением лица.
Решено: она будет вести себя как обычно, а там уж будь что будет.

Буквально через пару минут Полине стало невтерпеж, и она снова сверилась с часами - 17:59 сменились на 18:00, и в этот же момент под шорох пакета и позвякивание стеклянной тары появился Погорелов. Она уж было готова списать это на забавное совпадение, но стоило ей поднять глаза на него, то сразу стало ясно - это неспроста. Не то чтобы в нем что-то существенно изменилось, но все равно этот Погорелов заметно отличался от всех предыдущих Погореловых, которых ей доводилось видеть.
Как минимум, эта широченная лыба не была присуща ни одному из его прежних выражений лиц. Полина не то озадачилась, не то сконфузилась - сама не поняла, но на всякий случай чуть не выронила сигарету.

- Ммм, ну... Привет, - мандраж и неловкость сменились недоумением. Это, типа... Он такой довольный из-за нее? Типа, ее не будут отшивать? Мысль была такая неожиданно привлекательная, что Полине пришлось на несколько секунд отвернуться, скорчить охуевшее лицо, и невозмутимо вернуться к Погорелову. Не то чтобы ей было страшно - просто она хорошо знала, как реагировать на отказ, но абсолютно не представляла, что делать с согласием.
Ладно, сама эту кашу заварила, сама и расхлебает. Могла бы и дальше в тряпочку молчать, но не стала же? А если не стала, то, значит, какими бы странными и незнакомыми не было то, что бывает у влюбленных после обоюдного согласия, ей все-таки было нужно. Какой же пиздецки слащавой ты стала, Полина...

К тому же, Погорелов еще ничего не озвучил напрямую (пусть даже его ошалело-довольный вид, пожалуй что, красноречиво говорил сам за себя). Да и не лучшее тут было место для подобных разговоров.  Парад мурашек пробежался туда-сюда по полинкиной спине. Полина виду не подала и, кивнув в строну старой дороги, уходящей к безлюдной заброшенной улицы, произнесла все тем же будничным тоном, что и минуту назад:
- Пойдем, наверное? Чего тут... стоять-то.

Шла Полина непривычно быстро, а в какой-то момент даже поймала себя на попросту неприличной мечтательной улыбочке, расплывшейся на лице. От самой себя становилось жутко, но в то же самое время Полина не могла не признать, что путь до излюбленной заброшки гораздо приятнее в компании Погорелова, пусть даже они и молчали почти всю дорогу. Свернуть с большой улицы, пройти дворами, пролезть в дырку в заборе, обойти дом так, чтобы выйти в его опустевший двор, и вот они уже в конце своего недолгого пути.
- Ну вот, - обвела Полина рукой раскинувшееся вокруг торжество запустения. В него входили опустевшие окна, погнутые ржавые качели, трухлявые лавочки, и невесть откуда взявшаяся массивная деревянная дверь прямо посреди двора. Из нее еще и замок был вырван. С мясом, - Тут я время от времени, типа, и ночую. Не знаю почему, но сюда почти никто не приходит... У меня есть мысли на этот счет, но как-нибудь в следующий раз. Открыт только второй подъезд, в остальные можно попасть только через крышу. Я обычно так и делаю, если надо уединиться, в первом падике на втором этаже пара хороших квартир для таких дел есть, да...

Неприятным следствием вчерашних откровений стало то, что теперь после конца каждой сказанной ею фразы возникала неловкая пауза, и чем дольше была фраза, тем более неловкой была пауза. Так что, потоптавшись немного на месте, Полина не без труда добавила:
- Давай внутрь?

Путь наверх уложился в стандартные пять минут. Полина, не оборачиваясь, широкими шагами неслась вверх, наизусть подсказывая Погорелову, где ему стоит быть аккуратнее, чтобы не провалиться ногой в отсутствующую ступеньку, или, чего похуже, не напороться на торчащий из развороченной стены кусок арматуры. Торопилась она так, словно полное физическое изнеможение могло унять ее беспокойство, но нет, чем быстрее она шла, тем сильнее билось сердце, и на крыше она оказалась уже порядочно взмылившаяся.
- Ну вот, - подытожила Полина.

Хорошо знакомый вид с крыши успокаивал, и, усевшись на бортик крыши, Полина хотела была закурить, но вспомнила, что последняя сигарета была истрачена еще у ларька. Вот блин, можно же было там же купить новую пачку... Впрочем, ругать себя за невнимательность и недогадливость Полина не могла - не она тупит, а ситуация... такая.
Странная. Странная ситуация.

Полина как будто прокрутила сальтуху, не слезая со своего места. В остальном, как ни странно, она была кристально-спокойна. Даже не покраснела, вроде бы. Наверное. Полине почему-то было сложно оценить реальную температуру своего тела.
Так значит, у них обоих это случилось примерно в одно время? Практически с самого начала знакомства? Да блин, это уже было даже не смешно. Но если думать об этом в таком ключе - для нее все действительно началось именно тогда, когда взъерошенный Погорелов с полыхающими красным глазами отмудохал столичную тварь в падике. Готова ли она это озвучивать? Ни в коем случае.

- Но я правда вредная и въедливая! - с неожиданно широкой даже для самой себя ухмылкой отозвалась Полина, - Ты даже не успел прохавать, насколько! И молись, чему бы вы там не молились, чтобы тебе не пришлось больше с этим сталкиваться... Я уже рассказывала, что меня запрячь за проверку домашки младших - это дома типа за наказание считается? Я им так плешь с  этим проедаю, что они сами за теткой потом бегают и слезливо упрашивают чтоб кто угодно, только не Полинка...

Где-то тут Полина поймала себя на том, что стала вдруг какой-то подозрительно болтливой. Ну, то есть, ничего подозрительного в этом конечно же не было, но такой треп выглядел как вполне себе... свежий опыт. Как и улыбка, до последнего не желающая сходить с лица. Полина мельком скользнула взглядом по лицу Погорелова - у того, казалось, сейчас лицо треснет.
Забавный он.

Но в отличии от погореловских вихляний, у Полины не было никакого резона затягивать. У нее не было ни столетней предыстории, ни чего-то такого, что она могла бы использовать как повод для оттягивания кота за яйца и ведения порожней болтовни. Она уже один раз зассала - измарала столб, да еще и сбежала, сверкая пятками. Пожалуй, это был отличный момент для того, чтобы восстановиться в собственных глазах.
Полина бы мерзко и нагло соврала, если бы сказала, что не нервничала. Нервничала, да еще как. Но она с полпинка завела этот механизм вчера - с чего бы ей останавливаться теперь. Она слезла со своего места, становясь напротив Погорелова - выглядело, как она надеялась, без неуместной помпезности.
Глубоко вздохнула.

- В  общем, я... Мне абсолютно нечего рассказать, чтоб вышло так же складно, и я абсолютно ничего не смыслю в том, что в таких ситуациях вообще надо говорить. А... Нет, впрочем, кое-что есть, - Полина выглядела серьезно, но губы ее на миг дрогнули в слабой улыбке, - Ты бесил меня. Бесил самого первого дня, когда я в шестую пришла. Твое счастье, что ты уроки проебывал, только так я тебя и терпела. Вот, думала, выискался очередной придурок, мистики нагнал, и выебываться давай. А оно вон как вышло.
Полина пожала плечами и приумолкла. Это было далеко не все, что стоило сказать, но здесь нужна была пауза - и хрен знает, кому из них больше. Переминаясь с ноги на ногу, она сложила руки на груди и продолжила.

- Еще я ничего в этих делах не понимаю, и не ебу совершенно, что нам со всем этим делать дальше. Ну, то есть... Ты, типа, меня любишь, и я, типа, тебя люблю, - где-то тут взгляд Полины почему-то скосился, а голос дрогнул, - И я в целом понимаю, что люди в таких ситуациях делают, но по сути... это же не сильно отличается от того, что было до этого, да? - Полина спешно поправила очки, - Раньше мы неплохо проводили время, а теперь, вроде как должны проводить его еще лучше... Сложно, блин. Видишь, говорю же, ничегошеньки не понимаю в этом.
Полина вдруг поняла, что у нее совершенно пересохло горло. Но все-таки надо было закончить.

- И все равно, - Полина говорила, с осторожностью подбирая нужные слова, - Я рада, что все вышло так, как вышло. Вот...

Возвращение в реальность было чем-то похоже на вчерашний трамвайный омут, только приятный. Полине понадобилось несколько невероятно долгих секунд, чтобы проморгаться, поводить глазами из стороны в сторону, будто бы проверяя окружающий мир на реальность, и мимолетно подрагивающими пальцами стереть с губ осевшую на них влагу. Палец скользнул по пальцу, словно ради последней проверки. Да, это действительно только что произошло.
В целом, испытываемые Полиной чувства вкратце можно было описать примерно как "ничего не поняла, но вроде понравилось".

Почему-то накатило смутное облегчение. И дело было даже не в том, что она была принята объектом терзаний всего последнего месяца. Просто она как будто вернулась домой - и совсем неважно, что дом сгорел, а жившие в нем люди давно умерли. Впервые за все те годы, что прошли со смерти отца и переезда, Полине было спокойно.
Ей не нужно было утешение, и уж точно не нужна была защита, но это обещание она все равно приняла.

- Шерсть на спине? - Полина поморщилась, - Какая мерзость...

Полина отстранилась и обошла Погорелова, направляясь прямиком к принесенному им пакету.

- Я думала о своей смерти, - перебирая меню сегодняшнего вечера, буднично проговорила Полина, - И не раз. Знаешь же слухи? Ну, о том, что по лесным окраинам Города из под земли лезет всякое, ну и теснит тамошнюю местную тварь сюда, к центру ближе. Так вот, ежели таким макаром сюда таковских чертей приведут, то они меня мигом учуют... Да и тебя, наверное, тоже. Ай, опять о делах. Тьфу... - Полина недовольно потерла переносицу, - Не, ну просто в курсе держу. Малахитница - и та не в курсе была. Хотя она, ну, приуныла заметно. Как ты в школу пошел, так и она в город понаехала. От тоски, понимаешь...

Полина подняла бутылку водки. Осмотрела внимательно.
- Бате такую как-то из соседнего села мужик дарил, - одобрительно заключила она. А потом подняла глаза на заметно ошалевшего Погорелова и цыкнула - ну конечно, как она могла забыть. Он-то и не в курсе еще! Со всеми этими страдальческими заморочками совсем забыла рассказать ему...

- А ну, короче, прикол - Хозяйка Горы со мной на одной улице живет. Она, Азовка, ну и кошка с ними. Не та, которая животное, в смысле, та, которая на побегушках у нее, - Полина отложила пакет с несколько излишне самодовольным видом - знала прекрасно, как нелюди таких шугаются, - Приглашала меня, значит, к себе домой, поговорили немножко о том, о сем, деда моего вспомнили. Она, кстати, и в школу тоже ходит, под старшую косит. Но тоскует - по глазам вижу, жуть как тоскует!

Полина вскрыла упаковку нарезанного сыра, уселась прямо на крышу и, подцепив ломтик, отправила к себе в рот. Небо, пока что яркое и синее, уже выглядело почти по-вечернему - длинные тени, душно-желтый свет. Это вернуло ее к тому, о чем она говорила в начале.
- Так вот, я думала о смерти. А потом поделилась этими мыслями с одной девкой из параллели - ну знаешь, каланча такая кудрявая. Прям тут, кстати, - Полина кивнула, подняв глаза на Погорелова, - Ну и она сказала мне примерно то же самое, что и ты. Типа... Какой смысл об этом думать, если так все и живут? Просто, мол, живи в кайф, и все хорошо будет.

Полина увлеченно раскладывала по поверхности крыши принесенные Погореловым закуски в форме идеально ровного прямоугольника, тщательно сверяя расстояние между каждой упаковкой. Кое-что все-таки не давало ей покоя - прямо сейчас Полина, самым приторным образом, действительно хотела прожить с Погореловым дольше, чем на это способна земная, людская жизнь. Но у нее будет множество других "прямо сейчас" - и сможет ли она сказать в каждом из них то же самое? А если сможет - правда ли решится на такое? Батя вот говаривал, что бессмертие для трусов и дураков, но батя-то помер. Остались только его записи, сулившие, помимо всего прочего, массу серьезных трудностей тому, кто решится.
Ей не у кого было спросить совета, да и нужно ли это делать сейчас? Полина прикрыла глаза и постаралась просто забыть о злосчастном отцовском дневнике. Все это определенно требовало гораздо большего обмозговывания, чем она могла позволить себе прямо сейчас.

- Ну я и подумала, хер с таким поспоришь, - Полина закончила композицию, расставив по разные стороны от прямоугольника бутылки с алкоголем, - Ну а что было дальше, ты уже знаешь.

- Нет конечно. Смеешься чтоль? - Полина приняла стаканчик с вином, облокачиваясь на кирпичное заграждение крыши. Сделала глоток, за ним другой - и правда, совсем иначе, нежели все прочее вино, которое ей доводилось пробовать. Отличалось даже от того, которое ей наливал в свое время батя, и уж тем более, не было похоже на коробочную дрянь, которую, бывало, она покупала себе в особо трудные дни, и выхлебывала прямо на этой крыше. Вон, в углу как раз коробка валяется, - А ты, значит, - взгляд Полины скользнул по зардевшемуся лицу Погорелова, и губы ее растянулись в почти недоброй улыбке, - За полторы века и за ручку-то толком не держался?

Почему-то Полина стабильно веселела от мыслей о том, что ей перепал полуторавековой нелюдь, чьего опыта в отношениях было едва ли не меньше, чем у нее самой. Или дело было все-таки в вине. Черт его знает - но она сделала еще несколько глотков, опустошив стаканчик более чем наполовину. Теперь, когда о риске получить пренеприятнейший отказ не шло и речи, Полина чувствовала себя полноправной хозяйкой положения, и ей это определенно нравилось.
В голове кольнуло воспоминаниями, и Полина чуть не рассмеялась - между первой встречей с Погореловым и этим самым моментом пролегла связывавшая "тогда" и "сейчас" ниточка. Вернее, она, наверное, всегда была тут - настолько очевидно эта мысль лежала на поверхности, но люди ведь бывают склонны не замечать очевидных вещей, верно? В пару крупных глотков она опустошила стаканчик.
Полина получила то, что хотела - и немного сверх того. Хорошо, что в тот день она не взяла с собой ружье - сейчас ей казалось, что "застрелить" и "влюбиться" разделяет довольно тонкая грань. Но и довольно существенная разница - первое было не в пример скучнее.

- Хорошо, что я тогда ружье брать не стала, - незамедлительно озвучила она эту мысль.

В разговоре возникла пауза, не то чтобы дискомфортная, но как будто бы смущающая. Прежде у них такого не случалось - но прежде они и не попивали вино, после, кхм, поцелуев. На миг Полина ощутила себя героиней какой-то паршивой романтической комедии, ведь разве могут где-то еще пить вино на крыше с видом на город, целоваться и делать неловкие паузы в разговоре? Хватило короткого взгляда на окружение, чтобы отбросить эту мысль. Город никогда не блистал, а уж эта его часть и вовсе наводила разве что на мысли о недавно прошедшем апокалипсисе.
Ничего комейдиного, в общем.

- Хмм, - протянула Полина. Что действительно выглядело как комедия - так это их молчание. Такое созерцательно-глубокомысленное, и такое тупое при более подробном рассмотрении. По крайней мере, Полина понимала, что отчаянно чего-то хочет, а чего - понятия не имеет. Ну, она сразу предупреждала его, что ни бельмеса в этом всем не разбирается.
Они, конечно, могли бы молоть языком ни о чем, и прекрасно себя чувствовать, но это они делали и раньше. А теперь, вроде бы, пришло время новых впечатлений. Она поводила взглядом из стороны в сторону, потеребила собственные пальцы, и не придумала ничего лучше, чем взять стаканчик, подняться, обойти их импровизированный стол и сесть рядом с Погореловым, чтобы заново наполнить хрупкий белый пластик вином.

Ну, типа, говорят, что в нем истина и все такое.

Полина отпила. Истины не почувствовала. Стаканчик поставила рядом с собой. Ай, была не была.

- Эй, Погорелов! - тычок локтем пришелся ему прямо в бок. Погорелов обернулся.

Полина стремительно обхватила его лицо руками и приблизилась почти вплотную. Даже если она ничего в этих делах не понимала, у нее было достаточно решимости. Полина подалась вперед, преодолевая последние миллиметры между их лицами. Вино ли тому было виной, или еще что, но второй раз оказался слаще первого.
Полина отпустила его лицо, украдкой проводя языком по пульсирующим губам.

- Я ничего не поняла с одного раза, - не в такт своему отчаянно колотящемуся сердцу, с будничной открытостью пояснила она, - Надо было повторить.

Полина уж было открыла рот, чтобы подтвердить существование такого выражения, но, как оказалась, это нужно было для совсем других вещей. Только и успела, что заметить красное мерцание погореловских глаз (ближе, чем когда-либо!), прежде чем он бесстыже перехватил инициативу. Третий раз довольно ощутимо отличался от предыдущих двух, и теперь уже точно походил на то, что Полина когда-то про себя нарекла "греко-римской борьбой языками". Раньше, рассуждая рационально, она считала, что имеет полное моральное право считать подобное противным - слюни, языки, нарушение личного пространства. Практика рассудила иначе, и третий раз был совсем не такой, как первые два, но был словно бы их продвинутой версией.
Полина определенно входила во вкус. Руки Погорелова очутились на ее спине, а расстояние в целом сократилось до неприличия - что-то похожее случалось с ними всего раз. Вчера, в трамвае, только все это еще сопровождалось гнетущим гудением в ушах, кровавыми пятнами на руках и одежде, ну и вполне реальной угрозой летального исхода.

И хотя сейчас над ними не нависала угроза гибели, адреналин все равно бил в голову так, как будто стоит им отлипнуть друг от друга - и в них на полной скорости влетит поезд. Стук сердца отдавался в ушах, и, вроде бы, у нее кружилась голова, но этого было не разобрать за всем тем ерзанием языками, в которое они с Погореловым оказались погружены. И когда они как будто бы даже и не нехотя отлипли от лиц друг друга, Полина ощутила в себе какие-то неясные, смутные и незнакомые, но приятные колебания.
Раздумывать о них дольше нескольких секунд Полина была не намерена, тем более, она все еще была стиснута в погореловские объятия - гораздо более неловкое состояние, чем казалось ей минуту назад. Полина выпуталась, двигаясь с математически выверенной точностью. Упрямый взгляд, спокойный вид, ровное дыхание - словно бы ничего не произошло. Словно бы она и не смущена тем, чего не происходило.

Полина вытерла неожиданно назойливо зудящие губы - с ними ничего подобного раньше не происходило. Подняла с земли стаканчик с вином. Допила. Где-то на периферии зрения маячили светящиеся погореловские глаза. Полина не без значительного усилия пересеклась с ним взглядом.

- У тебя глаза светятся, - Полина с деланым равнодушием отправила в рот кусок какой-то колбасы из их нескромного по городским меркам запаса. Голова и правда кружилась. Полина потерла переносицу. Мысли упорно не торопились возвращаться в голову, и даже никаких дежурных фраз было не ввернуть - она просто не знала, что в таких случаях обычно говорят.
Молчание, впрочем, перестало быть дискомфортным. В самом деле, о каком дискомфорте может быть речь после такого? Одна мысль, впрочем, внушала беспокойство: им же совсем не обязательно теперь все совместное время проводить, слипшись, как два вантуза?

Не молчание теперь причиняло дискомфорт - бездействие. То неясное чувство отдавалось импульсами по всему телу, и просто молча сидеть на месте становилось решительно невозможно. Полина рывком поднялась на ноги и двинула к противоположному концу крыши (отвернувшись от Погорелова, она почувствовала, как ее губы сами собой расползлись в идиотской улыбке, и контролировать это никак не представлялось возможным). И так, нарезая круги взад-вперед (и всякий раз по-дурацки улыбаясь, когда Погорелов оставался за спиной), Полина провела еще некоторое время. Кажется, ей просто нужно было выпустить пар.

- А знаешь, - успокоившись, Полина выглядела вполне благодушно, - В этом доме иногда появляется что-то типа призраков. И некоторые квартиры так и стоят, как будто бы хозяева лет десять назад просто в магазин вышли.
Полина наклонилась за бутылкой и наполнила свой стаканчик вином снова.

- Понятия не имею, что тут произошло. Даже все пугалки про этот дом самой выдумывать пришлось.

- Хрен знает, - кивнула Полина, теребя пальцем собственный подбородок, - Хрен знает, но многое могло бы объяснить.
В Городе, где про каждый захудалый переулочек можно было найти байку хоть от пугливого школьника, хоть от посиневшего за десятилетия пьянства мужичка, отсутствие подобных слухов выглядело даже более аномальным, чем их наличие. Особенно в той части города, которая потеряла свою пригодность для жизни в силу повсеместной чертовщины.

Только сейчас Полина ощутила, что выпитое все же возымело эффект. Не то чтобы это было хоть сколько-то критично, но мир неторопливо кренился то в одну сторону, то в другую. Готова ли она сейчас к аттракциону с отвесными стенами? Эээ...
- На чердак забей, - Полина подняла бутылку вина с земли, и, оценив количество остатков, приняла единственно верный выбор - допила их прямо из горла, - Сюда все равно никто не придет. Я бы тут не осела, если бы тут невесть кто так просто шатался.
Интересно, что за зверь такой эта Васька, раз оказалась здесь, и, судя по всему, бывала едва ли реже чем сама Полина? Мысль была достойна более тщательного обдумывания, но сейчас Полина ограничилась глубокомысленным "хмм", и решила не забивать себе голову лишний раз. По крайней мере, прямо сейчас.

Прямо говорить о том, что она рискует навернуться или блевануть с высоты пятого этажа, Полина конечно же не стала. Не солидно.
- Пошли так, - Полина оставила пустую бутылку там же, где ютилась коробка от вина совсем иной ценовой категории, - Не все тебе человека-паука разыгрывать. К тому же, все самое интересное, я, думаешь, по окнам узнаю?
Полина кивнула на стоявший в некотором отдалении чердак от другого подъезда - такой же серо-неказистый, как и тот, рядом с которым расположились они.

- Если все так, как ты говоришь, - Полина перемахнула через бортик, разделявший сегменты крыши, - То это не дом, а настоящая находка. Сам как думаешь? Никаких подозрительных запахов? Не вибрирует по-странному?
Все-таки у Погорелова была масса неоспоримых преимуществ, и Полина могла понадеяться разве что на то, что переживания двух последних вечеров не отшибли ему крышу окончательно. Хотя, коли у нелюдя крышу сшибает, это всегда хорошо видно. А он ничего, волосы растопорщил и знай себе лыбится. В руках себя, словом, держит, хотя среди людей, которые не в курсе, его видок сейчас был бы, пожалуй, настораживающим.

Полина навалилась на разбухшую от влаги и времени деревянную дверь, та с пронзительным скрипом поддалась. И вот они оба оказались в тесной темной клетушке с низким потолком. Обычное, конечно, дело в таких случаях, но что-то вот сегодня даже подобные будничные переживания обретали необычный вкус. Полина немного замешкалась, но потом все же нащупала ногой привычную ступеньку.
И несмотря на кратковременные заминки, они все же оказались в пыльном полумраке лестничной клетки. Несколько квартир зияли широко распахнутыми дверьми и разрухой, некоторые были по крайней мере прикрыты. Часть из них, знала Полина, и вовсе не открывались.

- Ну, чуешь чего интересное? - поинтересовалась Полина, стряхивая с рук налипшую пыль.

- Э? Не называй меня так, - Полина бросила в сторону Погорелова до крайности возмущенный взгляд. Она готова была смириться с любыми сокращениями своего имени, но подобные высокопарные банальности - это уже слишком! Об этом Полина уже спешила сообщить вслух, но Погорелов, будь он неладен, обхватил ее сзади, и получился только короткий нервный вскрик, - Ты... Ты просто... А, забей.
Полина шумно вздохнула, как бы давая понять, что даже если она признает его право на подобные действия, то всяческие тактильные излишества все равно не одобряет. Ладно, она сама заварила всю эту кашу и сама же позволила Погорелову такое делать, куда уж теперь сдавать назад-то.
В то же время Полина не могла не признать, что от ощущения чьего-то тепла за спиной ей становилось спокойнее. Ну и ну, похоже, это сражение было безнадежно проиграно, но, странное дело, поражение было лишено всяческого неприятного послевкусия. Полина будто была и не против этой маленькой капитуляции.

Аж зубы сводит.

- Кхм, ладно, - Полина старательно держала себя в руках, пока в руках ее держал Погорелов, - Я, как бы, не уверена, что это, но называю призраками. Васька... Васька их тоже видела. Она с ними... пиво походу пьет.
Звучало на редкость абсурдно даже для Полины. Но как есть.
- Так вот, значит, - в таком состоянии формулировать мысль отчего-то было очень сложно, - Они тут время от времени просто возникают и, ну, ходят туда-сюда. Не уверена, что кто-то из них вообще осознает, что Васька таскает им пиво, это больше похоже... На тех, которые в трамвае были. Только без дурного умысла. Не думаю, что тут заперты люди, скорее что-то... типа воспоминаний дома о них, во.
Полина выпуталась из цепких погореловских рук, что так и норовили где-то на ней сомкнуться.

- А квартиру... - Полина потерла переносицу. Ей казалось, что привести кого-то туда будет несказанно сложней, а она как будто бы даже и рада была возможности поделиться своим любимым местом для уединения, - Ладно, пошли, покажу.
Полина схватила Погорелова за руку и потащила вслед за собой вниз по лестнице. Их цель находилась на втором этаже, и место было выбрано не случайно - достаточно далеко от выхода с чердака, который был единственной возможностью миновать намертво заваренную дверь; прямо над козырьком подъезда, который мог послужить отличным подспорьем для внезапного побега (хотя такая необходимость ни разу не наступала), но достаточно высоким, чтобы влезть в окно снаружи было значительной проблемой. Все это, вроде как, не имело смысла в силу специфики самого дома, но Полина привыкла к своему убежищу.

- И вообще-то... - Полина готова была поклясться, что говорила самую смущающую вещь в своей жизни. Большой радостью было то, что ее голова была повернута к Погорелову затылком, который физически не мог покраснеть, - С некоторых пор я там почти не ночую.
Нужная дверь встретила их привычной Полине ободранной обивкой. Она отпустила руку Погорелова, толкнула дверь, и они оказались внутри.

Обстановка в квартире не выглядела такой уж заброшенной, хотя определенно казалась аскетичной. Одинокий узенький диван, лет которому было явно не меньше полинкиных, несколько табуреток, кухонный стол, книжная полка, на которой даже что-то уцелело, шкаф, в котором одиноко болталось старое коричневое пальто, да поеденные молью шторы - вот и все убранство. На кухонном полу виднелись следы от когда-то стоявших там плиты и холодильника, но их самих не было. Обои изрядно запачкались и запылились, но на стенах держались удивительно крепко.
За стеклом книжного шкафа стояло выцветшее и вздувшееся от сырости фото - его-то время ничуть не пощадило, и людей на нем было никак не разобрать. Они, вроде как, сидели в этой самой квартире, и, вроде как, улыбались.

- Ну, типа, вот - Полина развела руками, демонстрируя Погорелову обстановочку, - Тут и кукую, если что.

- Тебе бы стоило почаще ходить в школу, - Полина мрачно ухмыльнулась, - Тогда бы знал, какая у меня репутация. Ничего хорошего, если интересно

Полина попыталась представить себе реакцию школьной общественности на новость о том, что этот, мутный который, с этой, стремная которая, мутит. С одной стороны - выглядело пугающе ненормально, с другой - явно не та новость, которая может что-нибудь существенно изменить. Вокруг нее, в конце концов, уже успел сформироваться флер невыраженной угрозы - вроде просто школьница, а вроде кто-то видел ее в таких местах и таких ситуациях, что волей-неволей начинаешь подозревать невыразительную старшеклассницу с тяжелым взглядом в чем-то. В чем - сам не знаешь, но это только добавляет в мрачную полинкину ауру поводов для беспокойства.
Погорелов и вовсе слыл личностью крайне неприятной и из неприятной среды. Далеко не все школьники, впрочем, даже знали его в лицо.

Картина представлялась презабавнейшая - на первосентябрьскую линейку она приведет за собой Погорелова, словно хозяин, взявшийся за обучение плохо воспитанного ничейного пса.

- Мне все равно, я никому ничего говорить вообще не хочу, - посмеиваясь над промелькнувшей мыслью, пожала плечами Полина, - Если ты не будешь липнуть ко мне посреди коридора на большой перемене, то до большинства очень долго будет доходить, что мы там... ну, это все. А даже если дойдет, они ж зассут с вопросами лезть.

Если подумать, то все были в выигрыше от полинкиных отношений с Погореловым, не только они сами. Школьники получали мимолетный повод для досужих сплетен и в разы поднявшиеся шансы выжить в случае столкновения с какой-нибудь ебанью (об этом они, правда, не знали, но им и не положено). У учителей же становилось поводом для головной боли меньше, и если ей удастся преподнести обстоятельства правильно, то все вынуждены будут попросту смириться с тем, что Тредъяковская влияет на неблагополучного Погорелова исключительно позитивно.
Единственной возможной трудностью представлялась тетка, которая, казалось, физически неспособна была принять того, что ее приемыши могли испытывать романтические чувства. Полина поморщилась.

- В общем, я думаю, никому до нас дел особых не будет. Ты только от дома моего подальше держись, - Полина потерла переносицу, - До тетки дойдет, что я с каким-то хмырем неблагополучным дела имею, точно дойдет. Со мной-то ей ничего не сделать, бесись-не бесись, все равно в итоге из дома слиняю, а тебя...

Полина отлипла от стены, потянулась. Села на противоположный от Погорелова край дивана и добавила:

- А тебя с потрохами сожрет. И даже не заметит, что нелюдь. Страшная женщина, тетка-то моя.

Ногтем ковырнула ткань джинсов, осмотрелась. Они снова сидят в полупустой грязной и заброшенной квартире, пропахшей какой-то чужой, но уже ушедшей жизнью. Жалко, что здесь не было ни заварки, ни чая, ни плиты, чтобы можно было заварить чай. Полина чуть склонила голову набок, задумываясь: если все и дальше пойдет так же хорошо, интересно, Погорелов действительно готов будет пустить ее к себе, ну, насовсем? Робкое размышление, заходящее слишком далеко во времени, тем не менее, придавало приятный привкус надежды будущему, в котором она после совершеннолетия сможет сделать ноги из шумного теткиного дома и найти покой в привычной для себя среды ползающих по потолку нелюдей.
Это определенно имело смысл. Да.

Полину от размышлений о тонких материях будущего прервала ощущение, идущее из самого нутра - что-то тут не так. Полина напряженно подняла взгляд, и тут же расслабилась - комната была освещена совсем не по-вечернему. Свежий весенний полдень сегодня? Полина подошла к окну и выглянула наружу - да, так и есть.
- Двигай сюда, - коротко подозвала она Погорелова.

Посмотреть было на что. На улице странным образом был не августовский вечер, а что-то типа конца апреля. Текли ручьи, пробивалась листва, и, самое странное - кипела жизнь. Силуэты были просто размытыми темными комками... чего-то, но было понятно, что эти куда-то идут, эти остановились и болтают, а эти, самые маленькие, пускают по ручьям свои нехитрые самодельные кораблики.

- Тут и такое бывает, - пояснила Полина, а через несколько секунд наваждение развеялось, и они снова смотрели сверху вниз на запустение и руины в августовский вечер, - Я, честно говоря, даже не уверена, что здесь когда-то это все действительно было. Больше похоже, не знаю...
Полина потерла переносицу, задумчиво скосив губы.

- На мечты домов? На сны домов? - Полина задумчиво нахмурилась, - Не знаю, как сказать, ты в таких материях лучше разбираешься. Но я знаю от тетки, что эти районы всегда были не очень счастливыми. Ну, это было бы логично предполагать, ведь их забросили? В общем, моя теория: эта часть города типа как спит и видит сны... И иногда их можно подсмотреть через окна... Наверное.
Звучало довольно смело даже для Полины. Но, по ее ощущениям, вроде бы логично. Оставалось только предоставить слово эксперту по жилым помещениям, который, какая удача, сейчас как раз стоял рядом.